– Ох, – вздохнула мамочка Мёрфи.
Тут у Мёрфи в сумке зачирикал мобильник. Она покосилась на дисплей и нахмурилась.
– Извините, – буркнула она и вышла из палатки на солнце, прижав телефон к уху.
– Будем надеяться, это до нее дойдет, – сказала мне мамочка Мёрфи. – Вы ведь частный сыщик?
– Да, мэм.
– Я видела вас в передаче Ларри Фаулера.
– Угу. – Я вздохнул.
– Это правда, что он подает на вас в суд за погром в студии?
– Угу. И еще его машина пострадала. Мне пришлось найти адвоката, и все такое. Адвокат говорит, что у Фаулера нет шансов в суде, но все равно это стоит денег и черт знает сколько времени.
– Такая у нас судебная система, – согласилась мамочка Мёрфи. – Мне жаль, что дочь окунула вас в наши семейные дрязги.
– Я сам вызвался, – ответил я.
– И теперь жалеете?
Я покачал головой.
– Черт… э-э-э, честное слово, нет. Она слишком много для меня сделала, миссис Мёрфи. Я не знаю, представляете ли вы, насколько опасной бывает порой ее работа. Особенно там, где она работает, – в Отделе специальных расследований. И действующей на психику. Ваша дочь спасает людей. Я знаю не одного и не двух человек, которые погибли бы, не случись там вашей дочери. И я, кстати, в их числе.
Несколько секунд мамочка Мёрфи молчала.
– Прежде чем образовали Отдел специальных расследований, – сказала она наконец, – все такие дела, как правило, спускали старшим детективам тринадцатого участка. Такие дела называли «делами черных кошек». А черными кошками называли самих детективов.
– Я этого не знал, – признался я.
Она кивнула:
– Мой муж двенадцать лет проработал в черных кошках.
Я нахмурился: