Архивы Дрездена: Кровавые ритуалы. Барабаны зомби

На мгновение шок буквально парализовал меня.

– Лорд Рейт, – прошептал я.

– Да.

– Он убил мою мать.

– Он, – подтвердил Эбинизер.

– Боже… Вы… вы уверены?

– Он змей, – сказал Эбинизер. – Но я уверен в этом настолько, насколько вообще возможно.

Пульсирующая боль расползалась по руке, свет в комнате становился то ярче, то темнее в ритм с ней.

– Моя мать. И ведь он стоял в трех футах от меня. Он убил мою мать. – Старая, детская боль – пустота, одиночество, облик матери, которую я не знал, отцовские невзгоды – разгорелась с новой силой, застелив глаза багровой пеленой. Источник этой боли, по крайней мере большей ее части, наконец открылся мне. И наконец-то я знал, куда наносить удар. И наверняка убил бы как можно мучительнее. Все как-то разом отошло на второй план – все, кроме сурового возмездия. Кроме справедливой мести за смерть матери маленького ребенка. Моей матери. Меня начало трясти, и я знал, что рассудок мой вот-вот не выдержит этого чудовищного давления.

– Хосс, – произнес Эбинизер, – полегче, мальчик.

– Убью его, – прошептал я. – Убью гада.

– Нет, – возразил Эбинизер. – Тебе нужна передышка, парень. Сам подумай.

Я уже начал копить энергию:

– Убью его. Убью! С потрохами. Чтоб ничего от гада не осталось.

– Гарри! – рявкнул Эбинизер. – Гарри, успокойся. Тебе не совладать с такой энергией. Ты сам прежде погибнешь, если попытаешься.

Что ж, на это мне тоже было наплевать. Слишком хорошей казалась эта энергия. Слишком сильной. Я хотел этого. Хотел, чтобы Рейт заплатил за все. Я хотел, чтобы он мучился, вопил, а потом умер за все, что сделал со мной. И у меня хватало сил, чтобы так и вышло. У меня хватало сил и решимости обрушить на него такую волну магии, чтобы от него и следа не осталось. Я заставлю его ползать червяком и молить о снисхождении, прежде чем разорву его на клочки. Ничего меньшего он не заслужил. Я…

В руке моей вдруг вспыхнул ослепительный огонь – такой резкий и внезапный, что спина конвульсивно выгнулась и я повалился на пол. Я даже кричать не мог. Боль смыла мою ярость, как цунами – одуванчиковый пух. Почти ослепнув от боли, я огляделся по сторонам и увидел, что старый чародей сдавливает своей мозолистой ручищей мою кое-как перебинтованную обожженную руку. Увидев мой взгляд, он отпустил меня; лицо его тоже было полно муки.

Минуту я полежал, свернувшись калачиком, а сердце разгоняло боль волнами по всему моему телу. Потом я постепенно совладал с нею и медленно сел.

– Прости, – прошептал Эбинизер. – Гарри, я не мог допустить, чтобы ты шел на поводу у своего гнева. Ты бы просто убился.

– Я бы унес его с собой, – процедил я сквозь зубы.