Глаза его сияли.
– Я хотел сказать, с ума сойти. А еще спасибо вам.
Он ухмыльнулся и пожал плечами:
– Я всего лишь говорю, что видел.
Я опустил взгляд на руку и попробовал пошевелить пальцами. Они вроде как дернулись немного.
– Почему? – спросил я.
– Что «почему»?
– Почему у меня получаются удачные копии?
Он присвистнул и, продолжая ухмыляться, взъерошил свою шевелюру пятерней:
– Представления, черт подери, не имею. Но ловко, а?
Я еще раз покосился на рентгеновские снимки и убрал руку в карман плаща.
– Я надеялся, вы поможете мне надыбать кое-какую информацию.
– Конечно-конечно, – закивал Баттерс. Он вернулся к своей амуниции для польки и принялся разбирать ее. – А что, происходит что-то?
– Надеюсь, что нет, – вздохнул я. – Скажем так: предчувствие у меня нехорошее. Мне нужно знать, не было ли в наших краях последние пару дней каких-нибудь странных смертей.
Баттерс нахмурился:
– Насколько странных?
– Необычно жестоких, – объяснил я. – Или со следами, характерными для ритуальных убийств. Черт, я согласен даже на следы пыток перед смертью.
– Ничего такого вроде не слышал, – пробормотал Баттерс. Он снял свои шутовские темные очки и надел нормальные, в черной оправе. – Хотя сегодня еще в бумагах не разбирался. Сейчас посмотрим, кто у нас из свежезамороженных.
– Спасибо, – кивнул я.
Баттерс смахнул со своего стула несколько флаеров, сел, вытащил из-под медицинского журнала клавиатуру и выразительно уставился на меня.