– Шесть месяцев, – улыбнулась она. – Пять из них я работаю в этом магазине.
– Бок заставляет вас перерабатывать, – заметил я.
Она кивнула и смахнула прядь волос со щеки, оставив на ней чернильный след.
– Конец месяца. Отчетность, инвентаризация. – Она вдруг спохватилась: – Ой, я ведь не представилась.
– Шила? – предположил я.
Секунду она потрясенно смотрела на меня, потом зарделась:
– Ах да. Бейджик.
Я протянул руку:
– А я – Гарри.
Она пожала мне руку. Рукопожатие у нее вышло крепким, теплым, покалывающим – признак некоторых магических задатков.
Я никогда не задумывался о том, каково приходится кому-либо другому, ощущающему мою ауру. Шила резко вдохнула, и рука ее дернулась. Перепачканные пальцы скользнули по моему запястью, оставив на нем чернильный след.
– Ой. Извините. Я не хотела.
Я вытер руку о камуфлированные штаны.
– Знаете, я сегодня видел пятна и похуже, – заметил я. – Давайте вернемся к книгам.
– Вы испачкали книгу? – с неподдельным огорчением спросила она.
– Нет. Так, сравнение не совсем удачное.
– А… Ладно, – кивнула она, задумчиво потирая руки. – Вы здесь за книгой. Что вы ищете?
– Книгу под названием Die Lied der Erlking.
– О, эту я читала. – Она сморщила носик и на мгновение уставилась куда-то в пространство. – Два экземпляра на правой полке, третий ряд сверху, восьмая и девятая, считая слева.
Я удивленно моргнул, потом подошел к полке и нашел книгу именно там, где она сказала.