Пришедших обсудить продовольственный вопрос профсоюзных лидеров встретила повестка дня, где первым пунктом значилось международное положение. По этому вопросу с протяженной речью выступил «товарищ Бакинский». Подлинная фамилия у этого человека явно была другая, так что речь идет о псевдониме, предполагающем, что оратор прибыл из Баку и астраханцам был мало знаком. «Бакинский» рассказал про готовящийся в Москве съезд Интернационала и про прибытие туда различных зарубежных делегаций. Особое внимание докладчик уделил делегации из Японии, рассказав, что она не сможет приехать, так как Сибирь занята белогвардейцами.
Ход мыслей «Бакинского» пыталась развить пара ораторов, выступивших после него, но попытку увести разговор в сторону пресек анархист Иван Зазнобин. Зазнобин представлял фабзавком пароходства «Кавказ и Меркурий» – одного из крупнейших предприятий водного транспорта. С первых слов Зазнобин стал рубить правду-матку, заявив, что прежде всего надо профильтровать саму власть, погрязшую – он сослался на сообщения местной же прессы – в пороках и картежных играх.
Иван Зазнобин не преувеличивал. Утром 7 марта образцово-показательно был расстрелян член губисполкома Буданов, обвиненный в вымогательстве, пьянстве и присвоении реквизированных вещей. Расстрелянный возглавлял комиссию по изъятию жилья у состоятельных кругов. Но многие коллеги Буданова по злоупотреблениям избегали ответственности, вовсю пользуясь преимуществами административного положения.
Президиум пытался перебить Зазнобина, однако зал поддержал своего брата по классу, и тот смог договорить речь до конца.
Организаторы конференции не скрывали своего раздражения. «Прибывший недавно из Москвы тов. Багров» произнес речь о «позоре всякой провокации со стороны рабочих», а ответственный за снабжение Астрахани хлебом комиссар продовольствия Неприяхин заявил, что выступающими с мест делегатами должен заинтересоваться военный трибунал.
Дальнейшие попытки вернуть разговор в русло положения дел в Коминтерне успеха не имели. Зал явно собирался обсуждать местную повестку, хотя и не был враждебен центральной, просто хотел быстрее ее пройти. Резолюция о совместной борьбе за лучший мир в союзе с западным пролетариатом была принята единогласно.
После этого конференция с интересом перешла к главному вопросу.
С докладом от Военно-революционного комитета выступал Киров. Он пересказал, собственно, всем известные вещи про прибытие в город 11-й Красной армии, про ее размещение, про дефицит припасов и перебои с поставками из Саратова. Киров призывал к дисциплине, сознательности и воздержанию.
После Кирова слово вновь взял Зазнобин. Он вышел на трибуну, держа в руках некую бумагу. Это была резолюция фабзавкома «Кавказ и Меркурий», поддержанная рядом других предприятий, содержавшая требование увеличить нормы выдачи хлеба и угрозу забастовки.
Поддерживавшая Президиум часть собрания взорвалась криками «Позор!», заглушившими последние слова стойкого анархиста.
На выступления записалось более двадцати ораторов. Мнения разделились примерно поровну. Медведев, Бабкин, Сахаров и ряд других выступающих поддержали хлебную монополию и военную диктатуру. Они много говорили про этику, про то, что власть и так принадлежит рабочим и нелепо против нее выступать. А Скрябин из профсоюза строителей прямолинейно пригвоздил к позору тех, кто выступает за забастовку.
Но половина ораторов высказывала иную точку зрения. Тов. Степанов, явно человек семейный, был возмущен тем, что паек для детей рабочих сокращен до 1/2 фунта, и потребовал увеличить паек до 1 1/4 фунта, то есть пойти хотя бы на некоторые уступки. Его поддержал тов. Волков, заявивший, что норма для детей должна быть увеличена до фунта хлеба в день, и вообще, что существующая система выдачи продуктовых карточек несовершенна. Действительно, карточки выдавались через домовые советы, которые были созданы не везде и не всегда проявляли инициативу. Волков хотел, чтобы карточки выдавали органы власти, хотя, очевидно, те могли просто захлебнуться в потоке посетителей.
А тов. Куракин ответил тов. Скрябину: «Позор не в призывах к забастовке, а в том, что богатый край оказался голодным. Теперь рабочие вышли из терпения и вынесли такую резолюцию, от которой они не отступят». Его поддержали аплодисментами.
Вновь выступил Зазнобин, констатировавший «взаимное непонимание рабочих и власти».
Прения в думском зале шли до двух часов ночи!
Под конец слово взял Киров, который, обрисовав положение, отрезал: высказанные рабочими Астрахани требования в настоящий момент никак не могут быть выполнены.
Принятая большинством голосов резолюция звучала так:
«Считать недопустимым и преступным прекращение работ как средство воздействия на свою же собственную власть в текущий грозный момент схватки с недалеким от Астрахани врагом». Но, кроме громкого окрика, в резолюции были и деловые предложения.
Конференция постановила упорядочить снабжение горожан рыбой, организовать поставку ненормированной продукции (мясо, молоко и т. п.), а также поручить ВРК совместно с профсоюзами заняться организацией поставки хлеба[1100].
Сегодня, наверное, любой толковый чиновник вышел бы из конфликта, созревшего в Астрахани в марте 1919 года. Всего-то-навсего было нужно проехаться по заводам, провести массовые встречи и предложить работникам направить своих представителей в комиссию, которая бы в недельный срок установила: сколько в городе хлеба и других припасов, можно ли поднять нормы выдачи и что вообще нужно делать. Ну, например, командировать в Красный Кут полсотни рабочих-ремонтников с парой пулеметов, чтобы вызволить застрявшие вагоны с зерном. Причем привлекать к работе было нужно самых протестно настроенных людей.
ebooksa