Роль иногородних работников была определяющей. Астраханцы ловили рыбу для себя, но не испытывали стремления выходить в опасное море. Лишь 20 тысяч ловцов постоянно жили в Астраханском крае, основная масса была приезжей[612].
«С промыслов часто снимаются целыми группами, – отмечал Трусов, – станешь проверять: оказывается, снимаются не наши работники, а казанцы, рязанцы и т. п.»[613].
Оставшиеся на заработках вовсю пользовались преимуществами снижения конкуренции на рынке труда. Для начала были отменены все ранее действовавшие ограничения. Пользуясь своим влиянием на I краевом съезде Советов, ловцы провели разрешение ловли в нерестовый период, провоза мокрых сетей через запретную морскую зону (проще говоря, права ставить сети в запретной зоне), сняли ограничения по разрешенным орудиям лова и допуску выпаса скота в запретной зоне, а также ликвидировали губернскую рыбохрану, передав ее полномочия сельсоветам, то есть самим себе[614]. Началось хищническое истребление рыбы. 30 марта комиссар по водно-ловецким делам Андрей Крупнов заявил, что в Красноярском уезде дело дошло до добычи рыбы на зимовальных ямах, и попросил местные власти это пресечь. Сам комиссариат явно не обладал никакими возможностями для противодействия браконьерству. Все его ресурсы ограничивались двумя пароходами, которые были должны патрулировать авандельту протяженностью в 200 км[615].
Социализация компаний в основном сводилась к тому, что имущество фирм присваивалось ловецкими хозяйствами, причем нельзя сказать, что они за ним особенно следили. Поэтому многие ловцы требовали национализировать орудия лова, то есть передать промыслы и суда в государственное управление, чтобы спрашивать за организацию работы с властей. Социализация же охватила только 17 промыслов из 744[616].
Ловцы пытались остановить социализацию. 23 марта в Мочаговской гостинице собрались делегаты от 24 сел. Подошли и промышленники. Фабриканты заявили, что если им не вернут реквизированную ранее рыбу, они останутся без оборотных средств и не смогут обеспечить путину. Ловцы их поддержали. Также они потребовали свободы торговли и частного предпринимательства. Ставилось и условие ликвидации пунктов учета выловленной рыбы. Присутствовавшие на мероприятии комиссары максималист Цыпин и левый эсер Войцехович отказали по всем позициям, особенно подчеркнув, что не станут сворачивать программу обобществления частной собственности[617].
На этом рыбопромышленники не остановились, заявив, что нуждаются в кредите в размере 250–280 млн руб. Комиссары резонно возразили им, что, будь в их распоряжении такие средства, они обошлись бы и без рыбопромышленников[618]. Наконец, участники собрания сообщили (по поручению своих сел), что не собираются платить налоги, а именно 10 %-ный сбор с продажи рыбы[619].
На следующий день ловцы с рыбопромышленниками перенесли свой съезд в здание Биржи.
Игнорируя требования ловцов, 25 марта Совнарком края принял решение о национализации промыслов. За вычетом тех хозяйств, которые уже принадлежали артелям и кооперативам, все промыслы, конторы, склады, холодильники и бондарные мастерские переходили в собственность края. Был национализирован и весь товар. Конторским служащим предписывалось немедленно приступить к найму рабочей силы. Вывоз рыбы за пределы края разрешался только юридическим лицам с уплатой 10 %-го налога. Разрешался свободный обмен рыбы на хлеб по коммерческим ценам со Ставропольской губернией[620]. В общей сложности было национализировано 11 фирм, включая крупные хозяйства Сапожниковых, Беззубикова, Сигаловых и др. Часть предприятий ушла в ведение местных Советов, которым были переданы 117 паровых и моторных судов и 41 парусник.
Но национализация не принесла ожидаемых плодов. Избранное из местного населения руководство госкомпаний не обладало навыками управления, зато вовсю использовало его преимущества. Возникли громоздкие и неэффективные канцелярии, запрашивавшие многомиллионные кредиты из казны, но не способные организовать производство.
К июлю ловецким и пароходным компаниям было выдано 30,5 млн руб. кредитов, из которых вернулось назад в Народный банк только 2,7 млн руб.[621]
Ловцов вполне устраивал единоличный характер их работы, и заниматься организацией производства они не испытывали желания. В ряде случаев работники оставили управление в руках прежних хозяев. Так, фабзавком быв. фирмы Сигаловых возглавили сами братья Сигаловы, которым помогали их жены. Такой случай был не единичен.
Лидер профсоюза рыбных служащих Гяуцкий отмечал, что надо не изгонять старые кадры, а заставить их работать, поскольку сама новая власть организовать производство не может: «работа на промыслах производится грязно, рыба гниет, ее ест червяк, нужен рабочий контроль, но в комиссариате сидят люди, не сведущие в своей специальности»[622].
Резкое сокращение числа иногородних работников сформировало дефицит на рынке труда. Зарплата выросла до 30 руб. в день, что вдвое превышало оплату квалифицированных работников в городе.
Окончательно подорвал путину 8-часовой рабочий день, некритично введенный на сезонной работе: «промыслы оказались буквально завалены рыбой, благодаря чему целые массы ценной рыбы пришлось выкинуть в воду, вываливали до 10 000 воблы и целыми лодками выбрасывали крупную сельдь», – констатировали советские лидеры[623].
По случаю Пасхи, приходящейся на разгар путины, ловцы объявили праздничную пятидневку, приостановив работу вообще.
Возникли сложности и с заготовками, вызванные все тем же распадом производственной дисциплины. Лидер профсоюза бондарей Фролов рассказывал, что рабочие «смотрят на государство как на дойную корову», а переход от сдельной системе к твердым окладам привел к уменьшению выработки[624].
В апреле комиссар Крупнов единолично отменил решение 1-го краевого съезда Советов, разрешившего ловцам солить рыбу на дому без ограничений. Он заботился о качестве продукции. Крупнов решил, что такой посол возможен исключительно для личных нужд, а сбыт рыбы возможен только через артели и фирмы. Это решение было не очень популярно и подрывало частный вылов.
Вдобавок общий государственный кризис обострил проблему пиратства, особенно развитого на пустынных берегах восточного Каспия.
Положение в уездах
Трудности со снабжением, возникшие в период Первой мировой войны, после заключения Брестского мира никуда не исчезли. Более того, потеря хлебородной Украины и начало ползучей Гражданской войны вызвали перебои со всеми товарами, особенно серьезные в глубинке.
ebooksa