Самыми известными среди красных казаков были большевик Мина Аристов и левый эсер Сергей Буров. Но не менее интересен путь бывшего командира Астраханской казачьей бригады генерал-майора Василия Сарычева, который отказался участвовать в январском мятеже, пошел служить в РККА, стал инспектором кавалерии и создал кавалерийские части X Красной армии.
Другим заметным казачьим командиром в Красной армии стал Василий Водопьянов, бывший помощником командира 3-го полка. Он участвовал в январском мятеже, но после амнистии был призван в РККА, мобилизовывал калмыков и стал начштаба 7-й кавдивизии красных, в основном сформированной из астраханского казачества. После победы на Нижней Волге этот офицер стал инспектором кавалерии Туркестанского фронта и был награжден орденом Красного Знамени.
Среди красных казаков стоит также упомянуть военного инженера Ивана Яценкова, инструктора пехотных курсов РККА Петра Аратовского, помощника командира калмыцкого кавполка, сотника 2-го казачьего полка Василия Бирюлькина, инструктора кавалерийских курсов хорунжего Петра Болдырева, делопроизводителя губисполкома сотника Ивана Ежова, летчика астраханского авиаотряда Евгения Полетаева.
Кроме упомянутой 7-й кавдивизии, были сформированы и другие красные отряды. Четыре сотни пополнили ряды X армии, защищавшей Царицын, другие сотни вошли в состав 1-й Черноярской Степной советской бригады.
В целом число астраханских казаков, вызвавшихся добровольцами защищать власть Советов, вполне сравнимо с числом казаков, призванных четырьмя годами ранее воевать с немцами.
Образование
Левому эсеру Бакрадзе, возглавившему комиссариат образования, досталось сложное наследство.
Образовательных учреждений было много, они отличались крайним разнообразием, и большинство из них не работало ввиду многомесячной невыплаты зарплаты преподавателям. Школы финансировались на уровне волостей, а денег у тех давно уже не было. Вдобавок наступила весна с ее обычными ледоходом и распутицей, и она на несколько недель отрезала многие села от Астрахани.
В губернии имелось 33 высших начальных училища и 1111 обычных начальных училищ. В «высших училищах» обучение шло четыре года, а в остальных и того меньше. Обучение сводилось к умению читать и писать, вести простые арифметические расчеты и знать основы православия, буддизма или ислама в зависимости от вероисповедения.
Среди начальных училищ имелось 45 станичных, 30 калмыцких, 50 киргизских (казахских) и сто татарских. Они были разбросаны по всей территории губернии, и только, к примеру, в Черноярском уезде их было 170[727].
Содержать все это селяне не были намерены. Про скромный заработок учителя в триста рублей «крестьяне заявляли – “агромное жалованье!”, и на этой почве были попытки закрыть школы или посадить туда своего учителя подешевле, конечно, дочку или малограмотного сынка какого-нибудь жителя». Эту позицию разделяли и избранные крестьянами уездные власти. В Николаевской слободе население прямым текстом сказало: «Нам ваша гимназия не нужна». В Красноярском уезде власти хотели оставить на 400 учеников всего одного учителя[728].
Константину Бакрадзе предстояло преодолеть не только хаос, но и откровенное противодействие населения.
Уже к марту со всеми училищами была установлена связь. Долги по зарплате перед учителями погашались в первоочередном порядке. В отдельные села были направлены учебные пособия и литература. Учительство, однако, в целом было недружественно к новой власти, а их профсоюз осудил октябрьский переворот[729]. Большинство школ существовало при приходах, и отмену религиозных занятий педагоги восприняли отрицательно.
В рамках демократизации школы при «высших начальных училищах» были созданы Родительские советы. Учителям старой культуры это, понятно, тоже не нравилось.
В Астрахани отмечались свои сложности. Во время боев сгорели 1-я мужская гимназия (это здание так и не было восстановлено) и гимназия Шавердовой (Московская, 8). В этой связи Бакрадзе изъял у церкви все три учебных заведения – семинарию, мужское и женское духовные училища. Сюда были переведены гимназические классы. Лишь 25 февраля удалось возобновить занятия, то есть было утрачено почти два учебных месяца.
Бакрадзе также хлопотал об улучшении условий для арестованных с оружием в руках гимназистов. По его просьбе их перевели в отдельные камеры, упростили порядок передачи продуктов и белья и вскоре освободили[730].
К слову, сегодня получило распространение частное письмо некоей С. Румянцевой, в которой та рассказывает про расстрелы и избиения гимназистов по итогам январских боев[731]. Возможно, речь идет о тех гимназистах, которые были схвачены астраханцами с оружием в руках. Вряд ли справедливо требовать от людей, чьи родные и друзья были убиты и искалечены этими гимназистами, дружелюбия. Что до остальных учащихся, то, судя по встрече Бакрадзе с директорами учебных заведений, все эксцессы свелись к двум событиям:
– руководитель частной гимназии Базерман сообщила, что на ее ученицу напали три солдата, толкнув, изорвав шляпу и разбросав книги по улице;
– представитель реального училища Ломан рассказал, что солдаты порвали пропуска у двух его учащихся.
По обоим эпизодам Бакрадзе направил письмо военному комиссару Аристову, потребовав объяснений[732].
ebooksa