Ожившая тень

Да… Не очень-то хорошо до сих пор он к ним относился. Конечно, он считал их своими друзьями, проводил с ними всё время, но всегда тревожила его одна и та же мысль, всегда был он настороже… И ещё он без конца присматривался: как они к нему относятся? Теперь он понял, почувствовал, что они любят его всей душой, волнуются за него.

Вот он лежит в мягкой, удобной постели. Ему легко и покойно. Если бы не они, что было бы с ним? Он вдруг подумал, что, пожалуй, умер бы, останься он дома.

Его дом… Есть ли ещё где-нибудь такое же отвратительное, мрачное логово? Чхонёна даже передернуло. Что будет с ним, когда он выздоровеет? Неужто суждено ему туда возвратиться?

Рядом с их халупой, совсем близко,— счастливый дом Мёнгиля. Какая у него удивительная мать — нежная, сильная. Кажется, притронься она рукой — любую хворь снимет. «Ну почему моя мать не такая? Совсем другое у неё сердце. И какая она злая… Почему?» — терзался Чхонён.

Дверь отворилась. Вошли врач и сестра — начался утренний обход.

— Ну, как дела? — улыбнувшись, спросил врач и присел рядом с Чхонёном.

Чхонён тоже улыбнулся в ответ. Врач взял его за руку, пощупал пульс. Сестра сунула под мышку градусник. Все заботились о нём, все о нём думали!.. Никогда, кажется, не был Чхонён так счастлив.

Выслушав пульс, врач встал, поправил одеяло.

— Всё в порядке, дружок,— сказал он весело,— всё в порядке.

Потом, словно вспомнив о чём-то, полез в карман, вытащил клочок бумаги:

— Это тебе от друзей… От тех, что принесли тебя позавчера вечером.

Чхонён развернул записку. Он сразу узнал торопливый почерк Мёнгиля:

Поправляйся скорее. Ни о чём не беспокойся. В воскресенье придём тебя навестить. Мёнгиль.

Сегодня как раз воскресенье… Чхонён прочёл записку, и из глаз его вдруг закапали слёзы. Они текли всё быстрее. Белая наволочка потемнела от влаги. Ему не хотелось, чтобы врач и сестра видели эти слезы, и он зарылся с головой в пушистое одеяло. Они молча постояли над ним и тихо вышли, плотно прикрыв дверь.

После завтрака неожиданно пришла мать. На ней была её нарядная фиолетовая юбка, белая как снег кофточка, на плечах широкий шерстяной шарф. Щёки нарумянены, губы подмазаны.

Чхонён повернулся лицом к стене.

— Хм… Ты что же, не хочешь и взглянуть на меня? — Мать скривилась, тяжело плюхнулась на кровать, хотя рядом стоял стул, покосилась на лежащую на тумбочке пустую коробочку.—Лекарствами пичкают? — усмехнулась она, вертя коробочку в белых руках.

Чхонён резко повернулся к ней.

— Зачем пришла, говори? — с трудом сдерживаясь, сказал он.

— Вот те на́! Мать пришла в такую погоду, по снегу, а он спрашивает «зачем»… Вместо благодарности…