Оцепеневшие,

– Нет.

Прыщавый щелкает пальцами, и я слышу, как выходит воздух из шин. Как сдутые покрышки хлюпают об асфальт.

Просто щелчок, и колеса сдуваются.

Останавливаемся.

* * *

Он щелкает пальцами, и колеса сдуваются.

Мы останавливаемся.

Только подумал – спасены, и опять подстава.

Нужно отвести Соню к врачу.

– Я сказал, нам нужно в больницу! И точка! – Выхожу и громко хлопаю дверью. – Не помогаешь, – показываю я спущенные колеса, – пешком пойдем! На руках понесу. Я сказал, ей надо помочь.

– А я сказал, надоело! Точка! – передразнивает меня прыщавый. – И нам нужна новая машина. Эту спрячем, вернемся в город. И у нее просто царапина, сама пройдет. Смотри, даже крови нет.

Я проверяю, действительно, кровь остановилась.

Я осматриваю лоб Сони, на нем ни следа. Запекшаяся кровь, но нет ни шрама, ни пореза. Я снова проверяю, а пацан тарахтит без умолку.

Говорит, отсидимся, придете в себя. И на Париж. Повезешь на новой машине. Все, как договаривались. Париж, и никаких «но».

– Что творится? Как быть дальше? – рассуждаю вслух.

– Что тут думать? Говорю же. Переведем дух и вернемся в город. Пойдем через лес, напрямик.

Я не соглашаюсь. Зачем?

– Так надо. Иначе у нас не получится, как в тот раз. – Он запинается.

Пацан показывает нам идти за ним. А мы с Соней стоим возле машины. Не пойду я за ним. И в какой тот раз? О чем этот полоумный?

– Что ты имеешь в виду? Что получится как тогда?

– Не получится, как тогда, если не поспешите. Так и будем стоять или начнете слушаться? Скорее, пока вас не арестовали.