Оцепеневшие,

Я несу пакет, а он – какую-то чушь про бессмертие. Видимо, пустил в ход свою подростковую фантазию.

Пусть болтает. В его возрасте я и сам любил присочинить. Всякой хрени навыдумываю и потом верю.

Кирилл шагает важный, взахлеб рассказывает свою любимую сказку о том, что он не человек.

Я устал, не хочу разговаривать, а он пользуется моментом и тарахтит не переставая.

Говорит, что он может управлять материальными предметами. Экстрасенс с брекетами. Говорит, может из воздуха создать все, что угодно. Сколько хочешь денег, золото, брильянты.

– Да вообще все, что угодно, – он разводит руками.

Из пустоты, стоит только представить, и прямо ниоткуда появится любой предмет, от пишущей ручки до лазерного скальпеля.

Захочу, говорит, бензин появится в баке.

Ладно, думаю. Не стану спорить.

– Все что вздумается могу!

– Если ты все можешь, сделай нам велосипеды, например, или коляску для Сони. Какого мы вообще пешком премся?

– Весело же. – Он опять смеется и ускоряет шаг.

Как достал его смех. Гадкий, писклявый, проклятый смех.

Он щелкает пальцами, и я чувствую, что усталость проходит. Непонятно, гипноз это или что, но мне объективно легче. Чувствую себя превосходно.

Выходим на опушку. Почти стемнело.

– Расположимся на ночлег, – показываю на полянку. – Разведем костер, переждем, а утром в город.

– Как скажешь, – улыбается Киря. – Я знал, что ты это предложишь, – говорит и ломится на поляну.

Останавливаю его. Пропускаю вперед Соню, следом говорю ему идти, а сам замыкаю.

– Всегда пропускай вперед женщин и детей, – говорю по-отцовски.

Киря отгибает еловую ветку, дожидается, скотина, когда подойду, отпускает и катится со смеха, наблюдая, как колючки впиваются мне в лицо.