Оцепеневшие,

– Мне же нельзя, – отвечает шепотом прыщавый у меня за спиной.

– Я Соне предлагал! – говорю громко, а сам думаю, с каких это пор ему нельзя кофе.

Мелкий окончательно проснулся. Подхватился. Смотрит на меня, на Соню.

– Мама! Мамочка! – тянет на себя одеяло.

Я смотрю на Соню, Соня смотрит на меня, прыщавый, кажется, вот-вот заплачет и ни на кого не смотрит. Я придерживаю одеяло.

Что произошло? Он стал обычным? Потерял память? Прикалывается или еще чего, но от прежнего Кири осталось тело в прыщах и противный визглявый голос.

– Киря, ты совсем того?

– Кто вы? Почему я здесь?

Соня ищет одежду, параллельно старается успокоить паренька.

Я пытаюсь быстро проанализировать ситуацию. Помада, трусы, Соня… Мелкий потерял память. Срочно что-то придумать.

– Вы меня… похитили? Где мои родители?

Ну вот, Кирилл плачет, как маленький. Соня голышом рыскает по комнате, ищет одежду, а я сижу, вспоминаю, где оставил трусы.

Соня все говорит и говорит без умолку. Все в порядке, говорит, не плачь, Кирюша. Думает, наверное, что успокаивает пацана. А я думаю, везет ей, никаких диет тебе, никаких тренировок в зале, жри торты пачками, и никакого лишнего веса.

– Мы тебя отвезем домой к родителям, – обещает она и надевает мои джинсы.

Молодец такая. А мне в чем теперь?

Киря перестает кричать, смотрит на Сонину грудь.

– Обещаю, позавтракаем и отвезем. – Она натягивает майку.

Ловко она его. Раз-два, и полный контроль. Умеет управлять мужиками, не отнять.

Завтракаем.

Киря вместо обычного виски пьет молоко, жует бутерброд и просит почистить от кожуры яблоко.