Федор торопливо спустился по лестнице, приблизил беспалую руку к решету. На его ладонь вместе с мокрой мякиной сходило зерно. Рябое, с широко расставленными глазами лицо Федора нахмурилось. Он достал с крыши палку. Сквозь люк очистил ею решето от прилипшего к нему осота.
Евдокия с тревогой смотрела то на мужа, то на изумленное лицо водителя, едва различимое сквозь мутное стекло тракторной кабины. Федор никаких команд не подавал, комбайн двигался дальше.
— А может, на сегодня хватит? — робко спросила Евдокия, вытирая рукавом мокрое от дождя лицо.
— Крути и помалкивай! — грубо оборвал ее Федор.
Выплыв из сизой мглы, верхом на коне к комбайну подъехал полевой бригадир Корней Дымкин. Перекинув ногу через шею коня, полевод ловко соскочил наземь. Привязав лошадь к распорной трубе позади хедера, поднялся на площадку.
— Зерно теряешь, Федя, — с упреком заметил Дымкин. — Слышишь, дождь-то шумит.
— Пустяки! — беззаботно ответил Федор.
— И не досушишься с таким хлебом. Остановился бы… — нерешительно продолжал бригадир.
— Еще круг — и стану.
Евдокия искоса глянула на мужа. Кофточка уже прилипла к ее спине, она молчала, хорошо зная крутой нрав Федора. Он не терпел замечаний. Опять услышишь: «Крути и помалкивай!»
И Дымкин не решился настоять на своем. Другому он бы спуску не дал. Но Федор был его соседом и другом детства. На фронте они служили в одной части, и даже поранило их одним снарядом.
— Смотри же, Федя, один круг, — примиряюще сказал бригадир. — Знаешь нашего Никиту Петровича…
Федор промолчал. Корней, спустившись вниз, отвязал коня, сел верхом и уехал.
С напряжением всматриваясь в вяло снующий шатун перегруженной пилы, Евдокия перегнулась через штурвал. Засуетился и Федор. У колка, раскинувшегося над высоким берегом Усолки, агрегат пошел на подъем. Комбайнер засигналил, условным знаком приказал высунувшемуся из кабины трактористу брать на полжатки и двигаться тише. Но и это не спасло Федора от потерь.
Вдали, на дороге в полевой стан, возник силуэт деда Тихона — заправщика горючего. Дед что-то кричал, то тыкая кнутом в землю, то угрожая комбайнеру. Федор с пренебрежением подумал: «Пошипит старый хрыч и заткнется…»
Неожиданно показалась пролетка Никиты Петровича. Федор нервно дернул тросик сигнала. Взвился белый дымок над выхлопной трубой двигателя. Заливчато просвистел гудок, глухо повторенный эхом в бору за Усолкой. Трактор стал.
Никита Петрович, сдвинув с головы балахон дождевика, присел на корточки у кучи соломы. Поворошил ее. Сгреб с земли пригоршню мокрого овса. Федор внимательно следил за всеми движениями председателя колхоза.
Приглушенно работала молотилка, протряхивая решета. Влажная масса мякины и зерна сползала на землю. Никита Петрович снял кепку, провел рукой по совершенно белой, стриженной ежом голове.
— Толково работаем, Братуха! — сказал он сдержанно, надевая обеими руками кепку.
Федор затаил дыхание.
ebooksa