В одно мгновение

– Я сделала выбор, – говорит она. – Такой же, как когда отдала сапоги Мо, а не Натали. – Она сжимает и разжимает руку и ничего не говорит, но я знаю, что она думает про Кайла.

Папа мотает головой. Он злится и ничего не понимает.

– Я сделала выбор, – повторяет она. – Я знала, что не могу взять Оза с собой, и знала, что оставлять его небезопасно, но все равно ушла.

И спасла всех остальных, кричу я, но меня никто не слышит.

Папа закрывает глаза, словно его обвинениям нашлось подтверждение, и я вижу, как загорается последняя ниточка, связывавшая моих родителей. Но, похоже, шелк не горит, потому что тут в разговор вступает Вэнс:

– И спасли всех остальных. И знаете, мистер Миллер, не в обиду вам будет сказано, но вы совсем с катушек съехали. – Вэнс поворачивается к маме. – Ну правда, он совсем с катушек съехал.

Мама безуспешно пытается улыбнуться.

– Нет, я серьезно, мужик, ты вообще понимаешь, какой подвиг совершила миссис Миллер? Мне жаль, что вы потеряли Оза, но она не виновата, что ей пришлось его бросить. У нее был выбор – оставить его и добраться до дороги или сидеть там и сдохнуть вместе со всеми. Но тогда всем нам была бы хана – и вам, и мне, и Хлое, – всем. Если честно, пора вам уже трезво взглянуть на вещи.

Папа изумленно смотрит на него. Вэнс не обращает на него никакого внимания. Он подходит к маме и напряженно, с явным волнением смотрит на нее.

– Как Хлоя? – спрашивает он.

Папа на миг забывает о своей ярости и с таким же волнением смотрит на маму. Тревога за тех, кто выжил, пересиливает его скорбь по умершим.

Мама гладит Вэнса по щеке. У нее в глазах стоят слезы. Она невероятно рада тому, что он жив и сейчас стоит перед ней.

– Приезжайте и сами увидите, – отвечает она. – Через две недели, в воскресенье, на Пасху. Я приготовлю окорок. – Она смотрит на папу. – Мне бы хотелось, чтобы вы оба приехали.

Папа ничего не отвечает, но я отчетливо понимаю, что про себя он недоверчиво хмыкает. Мама хмуро оглядывает его с ног до головы.

– Ужин в шесть. Не опаздывайте. И бороду сбрей, вид у тебя как у горного козла.

Мама отворачивается, и Вэнс провожает ее до двери. Только я вижу, как папа с едва заметной улыбкой почесывает свою заросшую бородой шею.

– А Хлоя будет не против, если я приеду? – напряженно спрашивает Вэнс, и в его голосе звенит надежда.

Мама снова гладит Вэнса по щеке:

– Она не меньше меня будет рада увидеть, что у тебя все в порядке.

И я чувствую, что ее слова вселяют в него веру. Он делает глубокий вдох, расправляет плечи. У меня в горле застревает комок: даже не верится, что я так за него переживаю.