В результате 3 июля Л. Джурич, посетив патриарха Гавриила, объявил ему, что правительство Югославии против поездки делегации Сербской Церкви на совещание в Москву, и подчеркнул: «Если же делегация поедет, то правительство обнародует, что это сделано против воли правительства и народа… Москва против нашего правительства и народа, и если Вы поедете, то это будет означать, что Вы солидарны с Москвой». Никакие доводы патриарха не были приняты во внимание Джуричем, указавшим, что его заявление официально, и пригрозившим лишением патриаршества и права возвращения на родину[506].
Только после вмешательства МИДа СССР патриарх Гавриил с сопровождающими лицами смог вылететь в Москву специальным самолетом, предоставленным советской стороной[507]. Таким образом, в июле 1948 г. представительная сербская делегация все-таки приняла участие в проведенном в СССР под благовидным предлогом празднования 500-летия автокефалии Русской Церкви совещании глав Православных Церквей. Целью совещания была попытка объединения Православных Церквей под эгидой Московского Патриархата или как минимум окончательное оформление европейского «Православного блока». В Москву приехали делегации 11 автокефальных Церквей из 13, правда, две делегации – Константинопольская и Греческая (Элладская) – прибыли только на празднества и в работе совещания непосредственно не участвовали[508].
Празднества и заседания проходили в Москве почти две недели, все решения совещания заранее получили санкцию партийного руководства[509]. В результате предварительной работы удалось достичь единства позиций участников, хотя без борьбы не обошлось[510]. Особую позицию по отношению к экуменическому движению (в котором было решено не участвовать) занимал Болгарский экзарх Стефан, но на него в конце концов повлияло сильное давление со стороны Московской Патриархии и Сербского патриарха Гавриила. В своей докладной записке в Совет Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 3 августа 1948 г. председатель Совета по делам Русской православной церкви Г. Г. Карпов отмечал: «Успешной работе совещания содействовало доброжелательное отношение к Русской церкви Сербского патриарха Гавриила, особенно выделявшегося своей прямотой, откровенно дружеским расположением»[511].
На совещании были единогласно приняты постановления «Ватикан и Православная Церковь», «Экуменическое движение и Православная Церковь», направленные против Римского Папы и «гнезда протестантизма» Америки, а также схожее по характеру «Обращение к христианам всего мира»[512].
В ходе празднества и совещания патриарх Гавриил неоднократно говорил об исключительной роли Московской Патриархии в современном православии: «Мы и ныне видим в величии России надежную гарантию счастливой будущности всего Православия и славянских народов, гарантию мира, и правды, и свободы всего человечества»[513]. Святитель Гавриил не скрыл того факта, что его выезду в СССР пыталось препятствовать правительство Югославии, а «адъютант Тито» генерал Джурич даже «угрожал репрессиями в случае поездки»[514].
В середине июля сербская делегация посетила Совет по делам Русской православной церкви. В беседах в Совете и с членами Синода Московского Патриархата патриарх Гавриил заявлял, что он считает линию, занятую Москвой по отношению к югославскому правительству, правильной, выражал свое недовольство по отношению к Тито, говоря, что «мы хотели бы иметь во главе правительства не хорвата, а серба»[515]. Из всех членов сербской делегации лишь митрополит Скопленский Иосиф порой позволял себе недружественные высказывания. В дни работы совещания была достигнута договоренность об открытии московского подворья Сербской Православной Церкви – при храме святых апостолов Петра и Павла, с условием полного содержания этого храма и причта Московской Патриархией[516].
Вскоре после возвращения делегации в Белград, 9 августа 1948 г., митрополит Иосиф посетил советского посла А. И. Лаврентьева и от имени патриарха Гавриила и всех других приезжавших в Москву представителей Сербской Церкви «выразил сердечную благодарность за теплый прием, оказанный им… как патриархом Алексием, так и министром Карповым». Владыка Иосиф также сообщил, «что в составе югославской делегации было единогласие по обсуждаемым в Москве вопросам»[517]. После этого регулярные межцерковные связи из-за влияния конфликта Сталин-Тито надолго прервались.
7 февраля 1949 г. патриарх Алексий направил святителю Гавриилу письмо, в котором просил информировать о мероприятиях Сербской Церкви по реализации решений Московского совещания. Патриарх Гавриил получил это послание только 22 апреля через советского консула Иванова и 4 мая передал для отправки ответное письмо, в котором сообщил о публикации решений Московского совещания с комментариями в журнале «Гласник», отметив: «Мы не только что готовы, но и горячо желаем с великою Русскою церковью верно и тесно держать единство и ей оказывать всякое возможное сотрудничество в интересах Православия и Славянства. Но в таких условиях, когда нас держат в крепком оцепенении и постоянном третировании, мы не в состоянии выполнить наши обязательства, которые по вызову и положению имеем»[518].
Первосвятитель также осудил участие официальных делегаций Константинопольской и Элладской Церквей в Амстердамской ассамблее и подробно описал «отчаянное положение», в котором теперь находится «многострадальная Сербская церковь»[519]. В заключение патриарх Гавриил указал, что вынужден скрывать правду от иностранных журналистов и лишь Московскому патриарху с полной доверительностью излагает действительную ситуацию. С этим письмом Сербского патриарха были ознакомлены высшие советские руководители – И. В. Сталин, В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов и Г. М. Маленков.
Следует отметить, что к концу 1940-х гг. религиозные организации оказались изолированы от участия в общественной жизни Югославии и в то же время были созданы условия для прямого вмешательства властей в жизнь и деятельность Церкви. Хотя Церковь была отделена от государства, оно активно вмешивалось в церковные дела: гражданские власти изымали церковные метрические книги, нередко аннулировали освященные Церковью браки, запрещали религиозное воспитание в школах, перевели пенсионные фонды для священников и их вдов в Министерство труда, упразднили социальную помощь духовенству, в некоторых районах мешали или даже запрещали священникам исполнять их служение и т. д.
Власти подавляли приходскую жизнь, в конце 1940-х гг. началась новая, связанная с холодной войной и конфликтом Сталин-Тито волна репрессий духовенства. Так, например, в январе 1948 г. был арестован епископ Хвостанский Варнава (Настич). 1 марта того же года Окружной суд в Сараево осудил его на десять лет тюрьмы[520]. К концу 1949 г. были арестованы и заключены в тюрьмы свыше ста православных священников[521].
В июне 1949 г. святейший патриарх Гавриил и Синод направили И.-Б. Тито меморандум, в котором были изложены наиболее вопиющие факты притеснения Православной Церкви: аресты священнослужителей, разрушение храмов и т. п. В ответном письме Тито известил патриарха о создании специальной правительственной комиссии для расследования указанных фактов. Однако в дальнейшем Синод получил из канцелярии Тито уведомление, в котором указывалось, что при расследовании на месте факты притеснения Православной Церкви не подтвердились[522].
Патриарх Гавриил рассказал об этих событиях посетившему его 29 сентября 1949 г. для передачи новых номеров «Журнала Московской Патриархии» первому секретарю советского посольства А. М. Зубову. Первосвятитель также сообщил новые факты тяжелого положения Церкви: «Несколько недель тому назад патриархия вынуждена была уплатить 600 тыс. динар налога. Кроме того, налогами облагаются все епархии, отдельные церкви и священнослужители… Что же касается Союза православных священников… то он пользуется полной поддержкой правительства, с ведома которого он действует… Союз… является отделением УДБ в рамках православной церкви»[523].
В июне по всей стране прошли собрания рабочих и служащих под лозунгом «бесславной годовщины резолюции Информбюро». Союз православных священников Белграда также принял резолюцию, осуждавшую Коминформбюро. Летом и осенью 1949 г. состоялись конференции Союзов православных священников Сербии, Хорватии, Боснии и Герцеговины, Македонии и Черногории, которые в своих решениях обвиняли СССР и «страны народной демократии» в «незаслуженных нападках» на правительство Югославии, признавали право православных македонцев на автокефалию и отмечали упорное нежелание Архиерейского Собора признать союзы священников каноническими и законными[524].
От Синода тоже стали требовать принятия резолюции в поддержку правительства Тито, однако архиереи отказались. В беседе с Зубовым патриарх Гавриил по этому поводу заявил: «…мы знаем… что осудить Информбюро – это значит осудить Россию, Советский Союз, Московскую патриархию. Мы также знаем, что Сербская православная церковь в течение веков существовала только благодаря помощи Русской православной церкви… На все эти домогательства властей… мы отвечаем, что мы – священнослужители – политикой не занимаемся». Патриарх также категорически отказывался от интервью иностранным журналистам, которые хотели узнать его отношение к мероприятиям югославского правительства[525].
В начале ноября патриарх Алексий написал конфиденциальное письмо Сербскому патриарху с выражением сочувствия и дружеских чувств[526].
28 декабря А. М. Зубов, посетив патриарха Гавриила, передал ему письмо святителя Алексия и поздравил с предстоящими праздниками. В состоявшейся беседе Сербский первосвятитель сказал: «Наше положение очень плохое. Настолько плохое, что этого даже нельзя выразить словами… Мы не только не можем предпринять какие-либо действия, мы даже не можем вслух говорить. Мы всегда смотрели на Россию, как на свою заступницу». В заключение святитель Гавриил сообщил, что передаст ответное письмо в Москву через русских эмигрантов – о. И. Сокаля или профессора С. В. Троицкого, так как ни он сам, ни его помощники в советское посольство прийти не могут, потому что «на следующий же день будут арестованы»[527].
К этому времени советско-югославский конфликт достиг своего апогея. 19 ноября 1949 г. на очередном совещании Коминформбюро в Будапеште была принята резолюция «Югославская компартия во власти убийц и шпионов»[528]. Югославские власти ответили усилением репрессий тех из своих граждан, кто так или иначе симпатизировал Советскому Союзу и России.
Эта ситуация сказалось и на межцерковных отношениях. Так, именно из-за разгоравшегося конфликта Сталин-Тито патриарх Гавриил не смог направить в Москву настоятеля для подворья Сербской Церкви в Москве[529]. В январе 1950 г. о. Иоанн Сокаль, получив советскую визу, уехал в СССР. Перед отъездом его принял патриарх Гавриил, который был любезен и передал наилучшие пожелания патриарху Алексию. 28 января о. Иоанн посетил Совет по делам Русской православной церкви, где подробно рассказал о тяжелой ситуации в Югославии: в стране «существует террор, размеры которого трудно представить, не побывав там… Патриарх Гавриил в душе с Московской патриархией, но внешне показывает, что он – с Тито, который отпускает средства на церковь и заинтересован в ее поддержке… Иосифа Скоплянского из Синода вывели… патриарх Гавриил запретил епископу Владимиру служить в русских храмах, находящихся в ведении Московской патриархии»[530]. Во время последней встречи святитель Гавриил объяснил о. Иоанну, что он запретил епископу Призренскому Владимиру (Раичу) совершать богослужения в русских храмах, так как тот, якобы, «частым служением хочет показать, что он больший русофил, чем мы»[531].
Вскоре патриарх Алексий написал святителю Гавриилу послание, в котором сообщал об избрании его почетным членом Московской духовной академии. 23 марта 1950 г. первый секретарь советского посольства в Белграде А. М. Зубов передал это письмо патриарху Гавриилу, который попросил выразить благодарность и рассказал о дальнейшем ухудшении положения Церкви: «…в настоящее время нормальная деятельность Сербской православной церкви полностью парализована. Почти все священники… „насильно загнаны“ в Союз православных священников… Патриархия полностью лишена возможности издавать постановления Священного Синода, законы и церковную литературу»[532].