Русская и Сербская Православные Церкви в XX веке. История взаимоотношений

Во второй половине 1950-х гг. в Свято-Троицкой церкви хором руководил иподиакон Андрей Тарасьев. В 1962 г. он передал хор брату – выпускнику богословского факультета Белградского университета протоиерею Василию Тарасьеву. После кончины в 1974 г. о. Виталия протоиерей Василий Тарасьев с апреля 1974 г. до 1996 г. служил настоятелем Свято-Троицкого храма[444]. Позднее он говорил: «Я стал не только миссионером Веры Христовой и охранителем русского духа в Сербии, но и свидетелем балканских событий»[445].

В октябре 1957 г. в Белград впервые приехал святейший патриарх Московский и всея Руси Алексий I в сопровождении нескольких архиереев Русской Православной Церкви. Он совершил богослужения в Свято-Троицкой церкви и посетил Иверскую часовню на русском участке Нового кладбища, где совершил панихиду на могиле когда-то запрещенного владыкой Сергием (Страгородским) в священнослужении митрополита Антония (Храповицкого)[446]. Этим фактически был совершен символический акт примирения с послереволюционной русской церковной эмиграцией в Югославии, которой к этому времени уже почти не осталось в стране.

Один из самых значительных иерархов Русской Православной Церкви XX века – председатель отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов) – проявлял внимание и теплое отношение к Свято-Троицкому храму. Так, благодаря его личному взносу и благословению в 1973 г. в церкви была проведена первая Рождественская детская елка, что в дальнейшем стало традицией.

Храм Святой Троицы, Белград.

Как уже говорилось, в середине 1950-х гг. оказался упразднен русский приход свт. Василия Великого в г. Нови Сад. В июне 1955 г., при новом сербском епископе Бачском Никаноре (Иличиче), двери часовни свт. Василия Великого для русской общины были закрыты, и она прекратила существование. Большинство русских жителей Нови Сада стали посещать храм свт. Николая Чудотворца, где почти все хористы, включая регента Б. П. Арсеньева, были русскими[447].

В Панчево русский домовый храм свт. Николая Чудотворца, существовавший с февраля 1945 г. в помещении школьного здания при сербской Успенской церкви, в конце 1949 г. был выселен городскими властями в связи с конфискацией здания. Храм перенесли в дом № 53 по улице Братьев Йованович, откуда в начале 1956 г. его снова выселили по решению городского народного комитета. Русской церкви было предоставлено помещение во флигеле церковного двора сербского Спасо-Преображен-ского храма, где она просуществовала до 1967 г.

Церковь свв. Архангелов Гавриила и Михаила в Земуне (ставшем районом Белграда) просуществовала в качестве русской до 1972 г. Ее настоятелем до кончины в 1959 г. служил протоиерей Виталий Лепоринский. Последними русскими настоятелями церкви были иеромонах Иларион (Скляр) и протоиерей Михаил Котляревский. Смешанным русско-сербским хором при храме до своей кончины в 1966 г. управлял известный хормейстер Алексей Васильевич Гриньков. Последним регентом русского прихода в Земуне была его вдова Ольга Гринькова[448]. С кончиной в 1972 г. протоиерея Михаила Котляревского этот приход формально перестал существовать, и церковь свв. Архангелов Гавриила и Михаила ввиду резкого сокращения количества прихожан перешла от русской к сербской общине[449].

В 1973 г. храм св. Архангела Михаила в Великом Бечкереке распоряжением Сербской Патриархии был передан городскому женскому монастырю св. Мелании под предлогом, что русских прихожан здесь почти не осталось[450]. Дольше других в качестве русского просуществовал построенный эмигрантами из России храм св. ап. Иоанна Богослова в г. Белая Церковь (Бела Црква). После кончины в мае 1949 г. его настоятеля протоиерея Никона Веселовского новым настоятелем был назначен протоиерей Лев Шепель, прослуживший в Белой Церкви до 1957 г. Его помощником являлся священник Феофан Повольный, в разное время в храме также служили протоиереи Иоанн Федоров, Владимир Корецкий и Виталий Тарасьев. К середине 1990-х гг. умерли почти все русские прихожане, и община церкви стала чисто сербской[451].

Необходимо отметить, что русские регенты сербско-русских церковных хоров в 1940-1970-е гг. сыграли важную роль в поддержании веры среди сербского населения. Не получая денег от обедневшей Православной Церкви, они нередко рисковали лишиться занимаемого поста на государственной службе. Со смертью русского регента в сербском храме, как правило, угасал и хор, состоящий из горсточки пожилых певчих. Церковные регенты в провинции часто являлись и регентами местных любительских светских хоров, созданных ранее или сформировавшихся после Второй мировой войны[452]. Некоторые русские регенты оставили особенно яркий след в послевоенный период: А. В. Гриньков, С. Г. Гущин, Г. М. Пальчик, Б. П. Арсеньев, Б. М. Моисеев, Н. Ф. Букин и др.

Особой была ситуация в республике Македония. Часть проживавших там русских священников и монахов осталась служить после окончания Второй мировой войны и фактически вошла в состав неканоничным образом провозгласившей свою самостоятельность Македонской Православной Церкви. Среди них можно назвать несколько бывших насельников русских обителей Афона. Так, например, игумен Ананий (Герасимов) приехал со Святой Горы в Македонию в 1921 г. Игумен подвизался в монастыре св. Георгия в с. Делядровци, в монастыре Пресвятой Богородицы вблизи с. Побожье, в монастыре св. Георгия в с. Беляковци, а с 1936 г. в одном из самых больших женских общежительных монастырей Македонии – обители св. Иоакима Осоговского. Отец Ананий был духовником этого монастыря, заботился о молитвенной и духовной жизни инокинь вплоть до своей кончины 1 января 1963 г.

Другой святогорец – игумен Варсонофий (Колыванов), с 1930-х гг. служил духовником монастыря Пресвятой Богородицы в с. Побожье, где скончался и был похоронен 16 февраля 1955 г. Еще один русский святогорец – монах Серафим – скончался и был погребен в 1960 г. в монастыре свт. Николая Чудотворца в с. Любанци, где провел около 20 лет[453]. Бывший насельник русского Спасо-Преображенского Валаамского монастыря иеромонах Исидор и после войны подвизался в монастыре св. Афанасия в с. Лешок, где и скончался 20 апреля 1952 г.[454]

До 1945 г. в Кичевском монастыре пребывала русская община сестер. Затем она во главе с игуменией Диодорой (Дороховой) перешла в Благовещенский монастырь Белградской митрополии, но при этом семь русских монахинь и послушниц остались в Кичевской обители Благовещения Пресвятой Богородицы. Из них наиболее известной была схиигумения Салафаила (Линдебанова). Во время войны инокиня заболела раком, и когда надежды на спасение не было, обратилась к Богородице перед Ее чудотворной иконой со словами: «Пречистая Дево, если оставишь меня жить, я никогда не покину Тебя!». Поэтому в 1945 г. мать Салафаила осталась в Кичевской обители (где пребывала до 1988 г.), и вместе с ней шесть других русских инокинь. Все они позднее были погребены вместе с ней на монастырском кладбище[455].

Русское сестричество в монастыре Пресвятой Богородицы у с. Побожье также перестало существовать в 1945 г., когда большинство сестер расселилось по разным монастырям Македонии и Сербии. Однако несколько русских монахинь все-таки остались в прежней обители. В важном духовном центре Македонии – Спасо-Преображенском монастыре в с. Зрзе (вблизи г. Прилепа), с 1948 г. пребывали схиигумения Ирина (Косицкая) и послушница Анна (впоследствии схиигумения Параскева). В тот период, когда мать Ирина была настоятельницей Спасо-Преображенской обители (до 1962 г.), духовниками в ней служили русские эмигранты – архимандрит Григорий и иеромонах Савватий. Духовное чадо схиигумении Ирины – сестра Анна – 16 апреля 1967 г. была пострижена епископом Преспанско-Пелагонийским Климентом в малую схиму с именем Параскева и назначена настоятельницей монастыря. Скончалась она через несколько недель после поездки в СССР в 1975 г. Следует упомянуть также, что в 1950-1960-х гг. в Битоле еще действовала русская церковь Пресвятой Троицы[456].

Иверская часовня, Белград.

Служащий ныне в составе клира Македонской Православной Церкви игумен Никон (Трайковский) в своей монографии отмечал: «После Второй Мировой войны, а в особенности после „эры Информбюро“, приходские священники – выходцы из России чаще всего продолжали служение в тихих сельских храмах, не привлекая внимание новых властей. Незначительная их часть переселилась в другие страны, в которых Русская Заграничная Церковь имела потребность в организации церковной жизни, и лишь единицы решили уехать в Советскую Россию… русские клирики, даже несмотря на кризисные годы Информбюро, оставшиеся в Македонии, служили под омофором только что возобновленной Охридской Архиепископии Македонской Православной Церкви. Многие русские священнослужители опосредованно содействовали открытию двух духовных учебных заведений – Среднего богословского училища и Богословского факультета в Скопье»[457].

Между тем число русских жителей в Югославии неуклонно сокращалось. Так, согласно официльной переписи, в республике Сербия их проживало: в 1948 г. – 13691, в 1953 г. – 8102, в 1961 г. – 7223, в 1971 г. – 4920, а в 1981 г. – только 2873[458]. В Словении в 1948 г. проживал 561 русский, в 1955 г. – 489 и т. д.

4.3. Сербская Православная Церковь и ее отношения с Русской Церковью в послевоенный период

После окончания Второй мировой войны и провозглашения Федеративной народной республики Югославия к власти в стране пришло коммунистическое правительство во главе с премьер-министром И.-Б. Тито, который в августе 1945 г. также стал председателем Народного фронта ФНРЮ. В этом же году была создана Федеративная комиссия по религиозным делам, в которую вошло несколько теологов и священнослужителей разных конфессий. Руководитель четников генерал Дража Михайлович отказался покинуть страну и пытался бороться против коммунистов, но после упорных боев попал в плен и 17 июля 1946 г. был расстрелян в Белграде. Он почитался как новомученик Свободной Сербской Церковью в Америке (в начале 1990-х гг. возвратившейся в состав Сербского Патриархата)[459].

По подсчетам некоторых историков, в 1945–1946 гг. в Югославии в ходе титовских репрессий (массовых расстрелов, так называемых «маршей смерти» и концлагерей) погибло до 250 тысяч человек. За эти полтора года коммунистического террора было убито около 150 православных священников и три архиерея, в том числе русский владыка Гермоген (Максимов) и митрополит Черногорский и Приморский Иоанникий[460]. Еще несколько иерархов подверглись арестам или избиениям.

В 1946 г. Церковь в Югославии была отделена от государства, в школах прекратили преподавать Закон Божий, в том же году был принят закон об аграрной реформе, согласно которому у религиозных организаций конфисковали 180 тыс. гектаров возделываемой земли и лесов и национализировали 1180 церковных зданий, в том числе многие епископские резиденции[461]. Однако, несмотря на то, что Церковь была отделена от государства, оно прямо или косвенно – освобождением от налогов и путем различных льгот – субсидировало функционирование различных церковных институтов, оказывало помощь в реставрации культурно-исторических памятников, в строительстве религиозных объектов, помогало бедным священникам и церковным школам.