Уезжая из Ладомировой, Владыка Виталий оставил своим заместителем по управлению монастырем и типографией (наместником) своего многолетнего помощника игумена (возведенного в октябре 1935 г. в сан архимандрита) Серафима (Иванова), а настоятельство в приходе поручил иеромонаху Савве (Струве). Братство к тому времени уже выросло до 30 человек, в том числе игумен, иеросхимонах, пять иеромонахов и иеродиакон. В целом состав братии был довольно разнообразный, причем мирян-трудников было гораздо больше, чем монахов. При этом архиепископ Виталий первое время — в 1934–1936 гг. сохранял за собой звание настоятеля и несколько раз приезжал в обитель.[467]
19 сентября 1934 г. образованный в этот день Духовный Собор старцев миссионерского братства на своем первом заседании постановил, что архиепископ Виталий остается пожизненным руководителем братства и имеет право вето на все постановления Духовного Собора, в который вошли: наместник игумен Серафим, помощник наместника благочинный иеромонах Савва и духовник иеросхимонах Кассиан из Афонского Пантелеимоновского монастыря. Несколько лет Духовный Собор обители посылал в США архиепископу Виталию еженедельные отчеты о своей деятельности, и Владыка утверждал важнейшие решения. 25 декабря 1934 г. Духовный Собор принял особый текст моления за архиепископа Виталия: «Спаси и сохрани отца нашего и Владыку Преосвященнейшего Архиепископа Виталия, в благое управи стези его ко умиротворению и объединению Русской Церкви и паки цела и здрава возврати его нам».[468]
На заседании Духовного Собора от 24 октября 1934 г. отмечалась, что братия обители переехала в новое помещение в типографском корпусе, в первой не отапливаемой комнате устроили фальцевальню и переплетную, в комнате, «смежной с теплой церковью», поместили послушников, «а всех хлопцев перевели в верхнюю келию в старом доме».[469]
В конце 1934–1935 гг. в монастырь были приняты новые насельники: трудники и послушники Иоанн и Петр Ротканины, Василий Курица, Иоанн Гатнар, Андрей Червак, Михаил Курятник, Петр Мочар, Михаил Гавюн, Иоанн Бернхард, Михаил Вучкан, Михаил Савка, Димитрий Бубенчак, Иаков Ширягин, Иулиан Тхор, Димитрий Алексеев, Герасим Ребри, Иосиф и Иоанн Калиничи, Георгий и Димитрий Пыжовы (брат и отец монаха Киприана), священник Андрей Соколов из Румынии (ему дали послушание экспедитора газеты), а также схииеродиакон Митрофаний из афонской келлии преп. Саввы Освященного, бывший с июля 1935 г. наборщиком церковнославянского шрифта и бухгалтером, но в сентябре того же года оставивший обитель.[470]
В 1934–1936 гг. в монастыре пребывал старец с Афона — друг преподобного Силуана Афонского иеросхимонах (позднее схиигумен) Кассиан (в миру Константин Тимофеевич Корепанов), прибывший на Святую Гору из Оптиной пустыни. Монах Кассиан приехал из афонского Свято-Пантелеимоновского монастыря в Ладомирову 18 февраля 1934 г., согласно просьбе архимандрита Виталия (Максименко), и вскоре был рукоположен там во иеродиакона и иеромонаха. С сентября 1934 по 6 марта 1936 гг. он служил духовником монашеского братства преп. Иова Почаевского и состоял членом его Духовного Собора, обслуживая также православные словацкие и русинские приходы вблизи обители. Кроме того, о. Кассиан в 1934–1936 гг. был членом редколлегии журнала «Православная Русь».[471] Предположительно весной 1936 г. он принял постриг в схиму.
29 апреля 1936 г. митрополит Антоний (Храповицкий) так писал о нем сербскому епископу Мукачевско-Пряшевскому Дамаскину: «Мне было отрадно читать в Вашем письме от 21 апреля о том благоволении, которое стяжал у Вас иеросхимонах Кассиан, и я очень сожалею, что не могу сразу исполнить пожелание Вашего Преосвященства о предоставлении ему канонического отпуска: дело в том, что он не состоит в моем непосредственном ведении, а входит в состав клира Преосвященного Архиепископа Виталия [основателя братства преп. Иова Почаевского], которому я одновременно с сим пересылаю Ваше письмо».[472]
С начала 1937 г. схиигумен Кассиан пребывал в Свято-Успенской Почаевской Лавре и других православных обителях Польши, где занимался духовным окормлением монашествующих. В сентябре 1939 г., после занятия советскими войсками Волыни, он покинул Почаевскую Лавру и 11 июня 1940 г. через Берлин и Белград вновь приехал на Афон, где в дальнейшем все русские отшельники и сиромахи считали его своим духовным отцом, только у него исповедовались и причащались и получали духовные наставления. На Афоне сохранились составленные схиигуменом очерки о покровительстве Божией Матери над Святой Горой и работа «Опровержение новостильнических возражений против старого Юлианского стиля и пасхалий». Скончался отец Кассиан 7 сентября 1946 г.[473]
Еще одним известным насельником обители в середине 1930-х гг. был иеромонах Алексий (в миру Александр Иванович Дехтерев, 1889–1959), являвшейся в 1934–1936 гг. главным редактором «Православной Руси» (на этом посту его сменил архимандрит Серафим). Он поступил в монастырь мирянином и в апреле 1935 г. принял монашеский постриг, в феврале 1936 г. по заданию Духовного Собора братства на три месяца выезжал в Закарпатье — собирать для публикации в «Православной Руси» материалы по истории борьбы местных жителей за Православие. Отец Алексий вел активную деятельность по внешкольному воспитанию и образованию детей, писал и выпускал книги для юношества и взрослых, в том числе труд о свт. Игнатии (Брянчанинове). В конце мая 1936 г. о. Алексий поселился в Мукачево, где стал служащим Епархиального Управления и редактором «Православного Карпатского Вестника». При этом монах просил Духовный Собор братства «считать себя по-прежнему собратом и сотрудником газеты».[474]
В Мукачево о. Алексий проявил себя, как активный член Союза православной молодежи Подкарпатской Руси, был одним из организаторов съезда этого союза, состоявшегося в женском Липшинском монастыре под г. Хустом в 1938 г. В декабре того же года он был рукоположен во иеродиакона и затем во иеромонаха епископом Владимиром (Раичем) и назначен настоятелем прихода в г. Ужгороде. В дальнейшем о. Алексий служил в Белграде и Александрии (Египет), 12 февраля 1950 г. был хиротонисан во епископа Пряшевского, а закончил свою жизнь архиепископом Виленским и Литовским[475]
Помимо отъезда из обители, численность насельников сокращала смерть некоторых из них. Так в 1932 г. скончался иеродиакон Иоанн (Нилябович), в 1933 г. — ближайший помощник архимандрита Виталия в издательской деятельности иеромонах Иов (Суров), в 1936 г. — монах Дионисий (Лапкин), в 1939 г. — священник Александр Володуцкий, в 1940 г. — послушник Евгений Подгаецкий. Их погребли на монастырском кладбище вблизи храма.
Во второй половине 1930-х гг. материальные условия жизни в обители оставалось тяжелыми, что способствовало текучести состава братии (влияли и периодически обострявшиеся отношения с местной администрацией). 13 ноября 1934 г. игумен Серафим сообщил на заседании Духовного Собора о критическом хозяйственном и финансовом положении: на складе не было продовольствия, и кредиторы требовали возвращения долга. В январе 1936 г. общие долги обители превышали 15 тыс. крон, и когда в начале февраля наместник о. Серафим ездил в Братиславу, он собрал пожертвования в размере 444 крон, что позволило продолжать деятельность братии.[476]
Во время этой февральской поездки 1936 г. архимандрит Серафим, чтобы упрочить юридическое положение монастыря, подал для регистрации в органы внутренних дел в Братиславе устав «Общины братьев св. Иова Почаевского, покровителя церковного русского книгопечатания с центром в Ладомировой». 15 марта 1937 г. устав был утвержден Министерством внутренних дел Чехословакии. С этого времени братство официально действовало как христианская культурно-общественная организация.[477]
Несмотря на собственные материальные трудности, насельники обители оказывала разнообразную благотворительную помощь. В частности, 20 марта 1935 г. Духовный Собор постановил помочь созданию церкви в с. Орлихны, выделив деньги и передав старый иконостас из монастырского храма; 31 августа того же года Собор обсуждал вопрос о необходимости взять в долг для Орлишанской церкви две тысячи крон. 4 июня 1935 г. игумен Серафим получил письмо от правления Русского союза военных инвалидов в Чехословакии с просьбой «организовать и провести сбор для оказания помощи тяжело нуждающимся русским инвалидам среди русской и чехословацкой общественности». Эта просьба была вскоре выполнена, а в октябре 1935 г. братство начало материально помогать Русскому национальному фонду в Ужгороде.[478]
Благотворительная деятельность, как и раньше, сочеталась с миссионерской. 11 декабря 1935 г. Духовный Собор братства благословил графа Г. А. Шереметева на создание Крестового братства Покрова Пресвятой Богородицы, правда, воздержавшись от руководства им. В августе того же года в обитель преп. Иова поступило письмо от архимандрита Боголепа — основателя и настоятеля несколько лет существовавшего с 1929 г. православного мужского Благовещенского скита в с. Горбки (ныне Виноградовского района Закарпатской области Украины), с предложением руководить этим скитом. Эта просьба была выполнена, и, хотя в 1939 г. скит был преобразован в женский и приписан к Липчанскому женскому монастырю, и в дальнейшем, в том числе в 1941 г., туда «командировались» для службы члены братии преп. Иова и т. д.[479]
24 июля 1935 г. Духовный Собор постановил ввести коленопреклоненное чтение молитвы о спасении России на сугубой ектении и испросить благословение архиепископа Виталия на предложение иеромонаха Михаила (Дикого) из Братиславы — два дня в неделю служить в малой церкви вторую литургию о спасении России. Домовая теплая (зимняя) церковь с постоянным иконостасом была устроена летом 1936 г. в прежней келии послушников в типографском корпусе (по решению Духовного Собора от 25 мая 1936 г.).
Осенью 1935 г. братство приняло активное участие в праздновании юбилея архиерейского служения Первоиерарха Русской Православной Церкви за границей митрополита Антония (Храповицкого). Был выпущен специальный, посвященный Владыке, номер «Православной Руси»; игумен Серафим (Иванов) с мощами свт. Пантелеимона Целителя на несколько недель ездил в Югославию в качестве представителя обители на юбилейных торжествах.[480]
Постепенно материальное положение обители начало улучшаться. Вторая половина 1930-х гг. была наиболее успешным временем деятельности типографского братства, издания которого распространялись среди русских эмигрантов по всему миру. Получая финансовую прибыль от их реализации, братия обители сумела во второй половине 1936–1937 гг. построить странноприимный дом. Таким образом, Миссия получила возможность принимать все большее количество паломников и частично решить проблему их размещения.
Количество людей, проявлявших интерес к тому, чтобы лично посетить обитель, постоянно росло. Паломников привлекала икона преп. Иова Почаевского и другие святыни монастырские богослужения, монастырский уклад, напоминавший неповторимую атмосферу старой России, которую невозможно было почувствовать в других эмигрантских центрах. Таким образом, Ладомирова се чаще становилась целью поездок многих русских эмигрантов. Одни приезжали сюда в качестве паломников, других приводили потребности работы или учебы, то есть желание освоить церковное книгопечатание или подготовиться для принятия сана священника. Так, например, осенью 1937 г. монастырь посетили группы верующих из Латвии, Швейцарии, Франции и Югославии[481].
Со времени основания монастырь преп. Иова Почаевского фактически подчинялся Архиерейскому Синоду Русской Православной Церкви за границей. Архимандрит Виталий и его приемник архимандрит Серафим находились в тесном контакте с Первоиерархами РПЦЗ. Архиерейский Синод управлял финансовыми делами братства, обитель высылала ежегодные взносы на общецерковные нужды, руководители братства консультировались по вопросам планирования издательской деятельности, миссионерской работе и т. п.[482].
При этом монахи обслуживали окрестные приходы Мукачевско-Пряшевской епархии, находившиеся в юрисдикции Сербской Православной Церкви, и поэтому состояли в ее клире, что чем дальше, тем больше, создавало различные препятствия для деятельности братства. Занимавший со 2 октября 1931 г. Мукачевско-Пряшевскую кафедру епископ Дамаскин (Грданички) активно стремился ограничить русское влияние в Подкарпатье. После отъезда Владыки Виталия в Америку епископ Дамаскин стал требовать полного подчинения монастыря своей канонической власти и даже планировал отстранить административным путем наместника архимандрита Серафима и собирался наложить на него прещения.