Деятельность протоиерея вызвала негативную реакцию Архиерейского Синода РПЦЗ, который, желая поддержать Сербскую Церковь в трудной ситуации, 9 декабря 1940 г. издал указ о расследовании Епископским Советом дела о. М. Попова. Решением Совета от 27 февраля 1941 г. о. Михаил был лишен сана протоиерея за то, что совершал богослужения в Мукачевско-Пряшевской епархии без разрешения епархиального архиерея (епископа Владимира) и вопреки запрещению временного администратора архимандрита Аверкия, поддерживал сотрудничество с раскольничьей (т. е. отошедшей к архиепископу Савватию) группой священников Иоанна Якуба и Михаила Дакича, а также присвоил себе непринятую в Русской Церкви форму одежды.
20 марта 1941 г. это решение утвердил председатель Архиерейского Синода митрополит Анастасий (Грибановский). Через четыре дня Владыка получил письмо архиепископа Савватия в защиту о. Михаила, но оно не смогло повлиять на уже принятое решение. Не помогло и письмо архиепископа к Румынскому Патриарху от 12 октября 1941 г. с оспариванием канонической силы решения Епископского Совета, оно осталось в силе.[532]
27 апреля 1941 г. правительство Венгрии издало указ об основании Венгерско-Русинской Церкви из 200 приходов. Министерство образования и культов решило поручить руководство созданной организацией архиепископу Пражскому Савватию. Ему было предложено перевести свою кафедру из Праги на территорию Венгрии и распространить каноническую власть помимо карпаторосских и на венгероязычные приходы. Летом 1941 г. Владыка на короткое время выезжал в Венгрию и временно назначил своим представителем с резиденцией в г. Хусте протоиерея Михаила Попова.[533]
После запрета со стороны германских властей архиепископу Савватию приезжать в Венгрию, оказавшееся в сложной ситуации венгерское правительство в конце 1941 г. поручило управление православными венграми и русинами, вместе насчитывавшими более 160 тыс., о. Михаилу Попову, официально назначив его «администратором греко-восточных венгерских и греко-восточных русинских приходов».[534]
Однако положение «администратора» было сложным из-за лишения его сана Синодом РПЦЗ. Общую ситуацию хорошо передает письмо митрополиту Анастасию (Грибановскому) от служившего в Венгрии русского священника Владимира Родзянко от 8 июня 1942 г.: «П[опов] повис в воздухе. У него сейчас нет связи ни с каким епископом… Он создал академию в Дебрецене и домовый „кафедральный собор“ в Будапеште, но вся его „мадьярско-русская“ Православная Церковь сейчас напоминает наших старообрядцев, которые после раскола окормлялись или оставшимися от прежних времен или перебегавшими к ним священниками. В результате много приходов в Прикарпатье без священников вовсе, многие приходы закрыты… Вот почему П. обратился к нашему Владыке Серафиму в Берлин с просьбой о реабилитации, а через нас о том же просит Вас… П[опов] просит, чтобы Вы делегировали какого-нибудь епископа сюда, чтобы он мог рукополагать священников… Я ответил…, что вряд ли это последнее возможно, т. к. это противоречит канонам. Единственное, что… по моему мнению, возможно и целесообразно, это передать епархиальное управление Карпатской епархией архиепископу Серафиму Берлинскому, разумеется, предварительно получив на это согласие Сербской Патриархии».[535]
По сведениям о. В. Родзянко архиепископ Серафим (Ляде) сообщил о. М. Попову, что «сделает все от него зависимое для нормализации церковной жизни Карпатского края». 20 июня Владыка Анастасий ответил о. Владимиру, что Попов за ряд преступлений лишен сана, и возвратить его по канонам невозможно, о чем архиепископ Серафим знает. О тяжелом положении карпаторосских приходов митрополит обещал уведомить тех представителей Сербской Церкви, от кого может зависеть обращение к Владыке Серафиму с просьбой о временном принятии их в свое управление.[536]
12 августа 1942 г. уже возведенный в сан митрополита Владыка Серафим (Ляде) в письме митрополиту Анастасию лично сообщил о тяжелом положении православных приходов Карпатской Руси и о том, что после ареста гестапо архиепископа Савватия всеми делами ведает «самовольно и неограниченно означенный М. Попов», предложив уже высказанный о. В. Родзянко вариант решения проблемы: «Самое лучшее было бы, если бы Сербский Архиерейский Синод просил бы меня взять эти приходы в мое временное управление. Ведь сербские православные иерархи совершенно бессильны и ничего не могут сделать ради спасения этих приходов. Кроме меня никто не в состоянии оказать им поддержку и братскую помощь».[537] Однако Синод Сербской Церкви не дал своего согласия, с другой стороны и германские ведомства не допустили участия Владыки Серафима в православной жизни Закарпатья.
Сербский Синод дважды запрашивал у премьер-министра Сербии Милана Недича информацию о состоянии Мукачевско-Пряшевской епархии. Летом 1943 г. по поручению Синода епископ Владимир (Раич) выехал в Ужгород, но 31 августа был арестован и перевезен в сербский монастырь Войловица, где оставался под арестом до 31 марта 1944 г., пока не был освобожден по ходатайству Заместителя Сербского Патриарха митрополита Иосифа. При этом епископу было запрещено возвращаться в Ужгород.[538]
Ситуация в формально существовавшей Венгерско-Русинской Православной Церкви оставалась неблагополучной. Эта церковная организация оказалась слабой и мало жизнеспособной. Авторитет ее администратора был существенным образом подорван лишением его иерейского сана. Пытаясь исправить ситуацию, о. М. Попов 14 февраля 1943 г. обратился в Архиерейский Синод РПЦЗ с прошением о пересмотре его дела как ошибочного. Это прошение поддержал митрополит Серафим (Ляде). В своем докладе от 20 марта Владыка указал, что в момент лишения сана о. Михаил не состоял в юрисдикции РПЦЗ, в Мукачевской епархии он содействовал спасению православных приходов, активно занимался благотворительностью, помогал бедным русским эмигрантам, в том числе священникам в Будапеште, и кроме того оказал содействие митрополиту Серафиму, передав ему все хозяйственные дела и отчеты приходов на Пряшевщине (т. е. на территории Словакии). В результате Архиерейский Синод 13 апреля 1943 г. решил временно приостановить исполнение определения Епископского Совета от 27 февраля 1941 г. и еще раз выяснить дело о. М. Попова.[539]
Однако к этому времени ситуация существенным образом изменилась. У администратора появился заместитель — перешедший из католичества в Православие Эдмунд Сунтингер, который сначала был рукоположен во иерея возглавлявшим неканоничную Хорватскую Православную Церковь митрополитом Гермогеном (Максимовым), а затем принял монашеский постриг с именем Иоанн. Государственные власти стали активно поддерживать его кандидатуру на пост епископа для венгерской части Церкви. Узнав об этом, члены Православной Духовной Консистории русинской части Церкви в составе 10 человек (архимандриты Алексий (Кабалюк), Матфей (Вакаров), Боголеп (Церковник), протоиерей Иоанн Солко и священники Гавриил Путраш, Георгий Носа, Василий Мандзюк, Димитрий Росоха, Феодор Стойка, Евгений Борбош) провели 25 марта 1943 г. в Мукачеве заседание, на котором резко критиковали деятельность администратора о. М. Попова и фактически сместили его.
После острой дискуссии было принято постановление: «Православная Духовная Консистория Мукачевской епархии, как законный представительный высший церковный орган во всех своих решениях касательно Православной Церкви юридически стоит выше администратора… Духовная Консистория… от имени всего духовенства и народа заявляет, что в случае, если для мадьярской части Церкви будет поставлен епископ, желаем, чтобы он администрировал и нашей частью Церкви, пока не будет поставлен и на нашей части Церкви канонический епископ». Консистория также решила послать митрополиту Берлинскому Серафиму и в венгерское Министерство образования и культов просьбу о хиротонии во епископа о. Иоанна Сунтингера.[540]
В посланном в тот же день Консисторией письме Владыке Серафиму (Ляде) говорилось: «Мы, члены Духовной Консистории и Суда Православной Епархии Мукачевской, как представители православного Духовенства и Народа на Подкарпатье, честь имеем обратиться к Вашему Высокопреосвященству с покорнейшей просьбой — принять нас под свое духовное покровительство и не отказать в нашей просьбе посвятить в Епископы о. Иоанна Сунтингера для Венгерской Части Церкви с тем, чтобы Он, как Епископ Венгерской Части Церкви, ведал административными делами нашей Епархии до тех пор, пока не удостоит нас Господь иметь своего канонического Архиерея.
За время двухлетнего церковного управления Администратором, положение нашей Церкви настолько осложнилось, что у нас есть основания бояться того, что при дальнейшем действии Администратора нашей вдовствующей Церкви грозит полный развал. У Духовенства и Народа за это памятное время заметно одно духовно-нравственное разложение, причем наш Народ во всем течении своей истории отличался высокими своими качествами набожности…».[541]
3 мая митрополит Серафим переслал это обращение и протокол заседания Духовной Консистории в Архиерейский Синод. В сопроводительном письме Владыка указал, что о. М. Попов (желавший вернуться в юрисдикцию РПЦЗ) фактически освобожден от должности администратора и его обязанности исполняет И. Сунтингер. Митрополит Серафим также отметил, что не может быть и речи о хиротонии о. Иоанна во епископа для Карпатской Руси, в крайнем случае только для православной Венгерской епархии. 17 мая 1943 г. Архиерейский Синод РПЦЗ рассмотрел этот вопрос и постановил отклонить ходатайство о хиротонии о. Иоанна, так как он был рукоположен Владыкой Гермогеном (Максимовым) после наложения на него запрещения в священнослужении, и епископа можно поставить только для епархии, состоящей в юрисдикции той церковной власти, которая совершает хиротонию.[542]
Возведенный вскоре в сан архимандрита, И. Сунтингер пытался приехать в Белград и в личной встрече убедить митрополита Анастасия в своей правоте, но эта поездка не состоялась. 22 июля 1943 г. о. М. Попов уволил Сунтингера от должности своего заместителя «за нарушение служебной присяги» и снова приступил к исполнению обязанностей администратора, «как давший присягу правителю Венгрии». Однако администратура уже почти не управляла церковной жизнью — большинство карпаторосских и греко-венгерских приходов не желали ей подчиняться, а «ассимилированные» румынские общины, формально принимая постановления администратуры, на деле игнорировали их.[543]
При этом в качестве главы Церкви за богослужением все еще поминался архиепископ Пражский Савватий. 29 июля 1943 г. о. Михаил вновь прислал свои объяснения Архиерейскому Синоду РПЦЗ через настоятеля русского евлогианского прихода в Будапеште иеромонаха Сергия (Мусина-Пушкина), но Синод 26 октября 1943 г. все-таки утвердил решение Епископского Совета о лишении М. Попова сана протоиерея.[544] В данном вопросе определяющим фактором оказалась верность руководства РПЦЗ братским связям с Сербской Церковью.
В декабре 1943 г. митрополит Серафим (Ляде) приезжал в Будапешт по приглашению Министерства образования и культов для обсуждения церковных дел. Эта поездка стала причиной кардинального изменения ситуации. Владыка разъяснил венгерскому правительству каноническую принадлежность Мукачевской епархии к Сербской Православной Церкви и отказался сослужить с М. Поповым, который через несколько дней был уволен с должности администратора. Служивший в Венгрии русский протоиерей Сергий Самсониевский так описывал эти события в письме митрополиту Анастасию от 4 января 1944 г.: «Изменения… произошли в результате посещения Венгрии Владыкой Серафимом. Владыка дал некоторые свои указания в связи с общим положением и, хотя старался оправдать Попова, стал на принципиальную точку зрения и категорически отказался с ним служить и даже не назвал его „протоиереем“ или „отцом“, но величал его в присутствии министров „господином“ и „доктором“. Об этом стало известно на Карпатах, и духовенство отказало в повиновении Попову. Тогда Попов написал послание, в котором употребил фразы не очень тактичные в отношении этого государства, и в результате получил отпуск».[545]
В это же время новый министр образования и культов Сенье Мерше, сменивший курс церковной политики, на одном из публичных собраний сказал фразу: «Я ничего не буду предпринимать больше в вопросах Православной Церкви без совета с [сербскими] епископами Иринеем и Георгием». Эти слова стали известны в Закарпатье и еще больше укрепили позиции верного довоенному порядку духовенства. Часть карпаторосских священников еще за несколько месяцев до поездки митрополиту Серафима обратились к проживавшему в г. Нови Сад сербскому епископу Бачскому Иринею (Чиричу) с прошением принять их в свое управление. В результате данного обращения возникла постоянная связь некоторых карпатороссов с Владыкой Иринеем через русского священника В. Родзянко, который с этой целью дважды нелегально ездил в Закарпатье. По поручению епископа о. Владимир даже составил временное каноническое положение (устав) Мукачевской епархии, разосланное потом заинтересованным архиереям.[546]
Позднее о. В. Родзянко так писал об одной из своих поездок: «В Мукачево я лично отвез св. миро, которое Владыка Ириней, тайно от оккупационных властей, арестовавших и державших в заключении Мукачевского Епископа Владимира (Раича), поручил мне отвезти каноническому Арх. Заместителю о. Иоанну Кополовичу в целях сохранения на всей этой территории Православия. Господу содействующу, это — хотя и с опасностью для жизни — было осуществлено».[547]
Дальнейшая же судьба Михаила Попова сложилась трагически. В самом конце 1943 — начале 1944 гг. он был арестован немцами, весной 1945 г. освобожден советскими войсками, но в 1947 г. вновь арестован уже МГБ и вывезен в Советский Союз. Во Львове его приговорили к шести годам лишения свободы и отправили отбывать срок в Воркутинский лагерь. В 1953 г. М. Попов вышел на свободу, вернулся в Венгрию и занимался литературной деятельностью вплоть до своей кончины в 1969 г.[548]