В служебном листке Протектората от 2 января 1943 г. было официально объявлено, что Православная Церковь в Чехии и Моравии исключена из списка признанных вероисповеданий.[130] Нацистское руководство запретило какую-либо деятельность Чешской Православной Церкви под угрозой смерти. В течение двух с половиной лет, до конца войны верующие остались без легальных богослужений, все православные были зарегистрированы, как неблагонадежные люди.[131]
Из записи застольных бесед А. Гитлера в ставке верховного командования видно, что события в Праге глубоко поразили его, и, вероятно, фюрер был лично причастен к проведению репрессий против православных священнослужителей. 4 июля 1942 г., говоря об антигосударственных поступках Церкви, Гитлер с возмущением заявил: «Достаточно вспомнить о тесном сотрудничестве церкви с убийцами Гейдриха. Они не только предоставили убежище в одном из храмов в предместье Праги, но и дали им, а также пробравшемуся к ним священнику, возможность хорошенько подготовиться в этом храме за алтарем к защите».[132]
Впрочем, в оккупированной Чехии гонениям подвергались почти все религиозные конфессии. Всего в Протекторате были заключены в тюрьму или отправлены в концлагерь 371 христианский священник. Из содержавшихся в концлагере Дахау 2720 священнослужителей и монахов различных стран 109 являлись чехами и словаками, 24 из них скончались в заключении. Самым большим преследованиям подвергались иудеи. Сразу же после создания Протектората все евреи были изгнаны с государственной службы. Общая стоимость собственности, реквизированной нацистами у евреев Богемии и Моравии, составила около 12 миллиардов чехословацких крон. К октябрю 1941 г., когда нацисты запретили эмиграцию из Протектората, его покинули 26 629 из 118 310 проживавших там евреев, большинство оставшихся в дальнейшем были убиты. Всего погибло 75 765 богемских и моравских евреев, из них 64 172 — в лагерях смерти и гетто, 6392 — в концлагере Терезиенштадт и 5201 — на территории Протектората.
30 мая 1942 г. по обвинению в укрывательстве и крещении пражских евреев был арестован и после месячного тюремного заключения отправлен в концлагерь Дахау и архиепископ Пражский Савватий (до своего ареста он преподавал Закон Божий в пражской русской гимназии). Следует отметить, что Владыка и его секретарь протопресвитер Иосиф Рыбак действительно крестили в Праге довольно большое количество евреев, спасая их, таким образом, от уничтожения.[133]
Обстоятельства этого дела остаются пока недостаточно изученными. Известно, что уже в день оккупации немецкими войсками чешских земель (15 марта 1939 г.) отделение государственной безопасности при полицейском управлении Праги арестовало иеромонаха Гавриила (в миру Альберта Мраса) по подозрению в связях с коммунистами. И хотя это подозрение не оправдалось, в квартире отца Гавриила во время обыска были обнаружены поддельные формуляры свидетельств о крещении (křestní listy). Вскоре выяснилось, что эти свидетельства иеромонах выдавал евреям.
Об отце Гаврииле известно, что он родился 27 апреля 1907 г. в Германии, был монахом-францисканцем, однако в 1933 г. в Праге архиепископ Савватий присоединил его к Православной Церкви и рукоположил в сан диакона. В 1935 г., после двух лет жизни, в Болгарии иеродиакон Гавриил вновь приехал в Прагу. 5 февраля 1939 г. архиепископ Савватий рукоположил его во иеромонаха, предварительно взяв обязательство, что после рукоположения отец Гавриил покинет Чехию и отправится для пастырского служения в Эквадор. Однако иеромонах не уехал в Южную Америку, а остался в Праге. У себя на квартире он совершил крещения нескольких пражских евреев, стремившихся избежать репрессий.
Полиция выяснила, что отец Гавриил (Мрас) крестил, по крайней мере, трех человек: братьев Иосифа Фреунда и Виктора Фреунда, а также Макса Кнопфа. Кроме того, иеромонах выдал свидетельство о крещении Максимилиану Биттерману. Всех крещенных отец Гавриил регистрировал в особой книге. Однако, как выяснилось, имена, занесенные в эту книгу, отсутствовали в метрических книгах, которые вел архиепископ Савватий. Более того, стало известно, что официально свои действия отец Гавриил с архиепископом не согласовывал. Владыка Савватий, у которого полиция также потребовала объяснений, заявил, что он не признает законными священнодействия иеромонаха, так как последний был рукоположен для служения не в Праге, а в Эквадоре. Архиепископ также показал полиции подлинные свидетельства о крещении, из чего стало очевидно, что отец Гавриил на выдаваемых им свидетельствах ставил поддельные печати.[134]
Впрочем, в ходе следствия по делу иеромонаха Гавриила (Мраса) выяснилось, что и сам архиепископ Савватий крестил евреев и выдавал им соответствующие уже подлинные свидетельства.[135] Факты крещения евреев Владыкой Савватием и его секретарем протопресвитером Иосифом Рыбаком подтверждают и документы немецких архивов. Однако в 1939 г. власти протектората не стали прибегать в отношении этих лиц к репрессиям, ограничившись внушением. Владыка Савватий был арестован через три года — в мае 1942 г., так как к этому времени гестапо стали известны новые факты крещения архиепископом евреев.[136] Позже он без всяких оснований утверждал, что попал в концлагерь «стараниями архиепископа Берлинского Серафима Ляде».[137]
Вышеупомянутый запрет существования Чешской Православной Церкви был распространен на общины как сербской, так и константинопольской юрисдикций. Владыка Савватий провел в концлагере почти три года, нося униформу с номером 35 027. В конце 1944 г. он заболел сыпным тифом, от которого в Дахау умирало ежедневно до 160 заключенных. 29 апреля 1945 г. архиепископ был освобожден из лагеря войсками США (по некоторым сведениям, спасен от смерти американскими врачами), и через месяц — 30 мая доставлен в санаторий г. Пльзня для лечения (в Прагу он смог вернуться лишь осенью 1945 г.).[138]
Узнав из сообщений прессы о расстреле епископа Горазда, руководство Сербской Православной Церкви пыталось облегчить положение оставшихся без архиерея чешских общин. 26 сентября 1942 г. ее Священный Синод постановил просить министра-президента Недича получить разрешение немецких властей на предоставление Синоду права взять на себя окормление и административное управление Богемско-Моравской епархией. Однако вскоре стало известно о разгроме Православной Церкви в Протекторате, и Синод, не имея никаких возможностей оказать влияние на ситуацию, лишь запрашивал информацию о положении дел в ликвидированной епархии: 3 декабря 1942 г. у Первоиерарха РПЦЗ митрополита Анастасия и 18 марта 1943 г. у министра образования Сербии. Германские власти в свою очередь пытались добиться от Сербской Церкви признания «правильности» расстрела епископа Горазда, но без всякого успеха.[139]
Поступавшая Сербскому Синоду информация свидетельствовала, что чешских православных общин больше не существует, все храмы закрыты, церковное имущество конфисковано, а священнослужители арестованы, причем их пытают и убивают.[140] Действительно, публичные богослужения не проводились три года — до конца войны, однако в подполье они совершались.
Одна из нелегальных православных общин существовала в Праге. Ее возглавлял престарелый протоиерей Всеволод Коломацкий. В начале осени 1941 г. он расписывал интерьер храма Успения Пресвятой Богородицы в Вилемове и иконостас в Брно, 28 сентября был арестован и сослан на принудительные работы в Германию — в г. Кант вблизи Бреслау (Вроцлава). Однако в связи с плохим состоянием здоровья врачи разрешили о. Всеволоду вернуться в Прагу, где он работал сначала рабочим на сахарной фабрике, а затем мультипликатором на киностудии Афита. В столице Чехии протоиерей, не смотря на серьезную опасность, совершал тайные богослужения в частном доме своего прихожанина Йозефа Шемберы; здесь же проводились крещения, венчания и отпевания. При этом о. Всеволод должен был дважды в неделю лично являться в гестапо, иногда возвращаясь домой со следами побоев.[141]
Один из православных чехов позднее писал: «Вера осиротевшей без своего епископа паствы в помощь Божию как бы ослепила очи врагов, так что они не сумели обнаружить верующих, пребывающих в молитве со своим пастырем о даровании победы над поработителями народа. Горячие молитвы тысяч сердец были услышаны, и надежды их сбылись. Слава Богу, не нашлось и предателя среди пребывавших в общей молитве».[142]
Сам о. Всеволод так писал об этих событиях в своей автобиографии: «Я наладил отношения с верующими Православной церкви…, начал тайно совершать богослужения и требы в 1943–1944 годы. Читал вероучительные лекции, готовил падение фашизма и распространял антигерманские идеи… Во время пражского майского восстания 1945 года строил баррикады, как священнослужитель и как бывший офицер поднимал дух баррикадников».[143]
Об этом вспоминал и сын пастыря Игорь Коломацкий: «В дальнейшем отец… совершал в одной квартире в Дейвице тайные богослужения. Для этого он даже написал портрет епископа Горазда — уже тогда его принимали как святого мученика. Портрет поставили во временном богослужебном помещении вместо иконостаса. Затем наступило Пражское майское восстание 1945 г. Отец сразу, узнав о вспыхнувших сражениях с немцами, выбежал из квартиры и участвовал в боях… Мы не видели его целых два дня».[144]
Арестованный в 1942 г. и заключенный в тюрьму протоиерей Честмир Крачмар, выйдя на свободу, также вступил в подпольные группы борьбы с оккупантами и совершал тайные богослужения.[145] Таким образом, несмотря на, казалось бы, полный разгром чешского Православия нацистами, оно продолжило свое существование в подполье.
3. Возникновение и развитие автокефальной Чехословацкой Православной Церкви
Возрождение Чешской Православной Церкви началось сразу же после окончания Второй мировой войны. 5 мая 1945 г. в Праге вспыхнуло народное восстание против оккупантов, и уже в его дни протоиерей Всеволод Коломацкий открыл пустовавший и разгромленный кафедральный собор святых Кирилла и Мефодия и совершил в нем первое богослужение. Вскоре после освобождения Праги советскими войсками 9 мая 1945 г. собор был отремонтирован и вновь возрожден как православный храм и музей воинской славы. С возвращением священников из концлагерей в ряде церквей вновь начали совершаться богослужения. Была возобновлена церковная печать, первые статьи которой посвятили памяти жертв нацизма, прежде всего мученику епископу Горазда. Позднее в соборе, на месте комнаты сторожа, был устроен небольшой боковой придел, посвященный св. Горазду. План придела выполнил инженер В. Бабич, иконостас создал принявший монашеский постриг 30 ноября 1945 г. в русском монастыре прп. Иова Почаевского от архимандрита Саввы (Струве) о. Андрей (Коломацкий). В придел были перенесены богослужебные облачения Владыки Горазда, в которых он служил в последние месяцы своей жизни.[146]
В своей автобиографии архимандрит Андрей писал: «Сразу после победы над фашизмом я стал действовать как православный священнослужитель, помогал устраивать дела Чешской Православной Церкви. Отстраивал войной поврежденные православные храмы в Праге и Оломоуце». Кроме того, он был назначен Министерством просвещения и народного образования вместе с о. Червином временно заведовать делами Чешской епархии, и с 1946 г. служил в Успенском храме на Ольшанском кладбище Праги.[147]
Однако возрождавшаяся Чешская Православная Церковь не имела своего архиерея, в связи с чем Епархиальный совет 2 июня 1945 г. обратился с просьбой прислать епископа к Сербской Церкви — Матери. В ответе от 4 августа ее Священный Синод выразил благодарность за братское обращение и соболезнование по поводу мученической кончины епископа Горазда и его сподвижников, высказав надежду на то, что «из мученической чешской крови вырастет еще более крепкое древо Чешской Православной Церкви». Синод заверял, что сделает все возможное для выполнения нужд Чешской епархии, однако отмечал, что Сербская Православная Церковь и сама стоит перед серьезной задачей возрождения после военного погрома и потому может оказать только моральную поддержку и молитвенную помощь, не будучи пока в состоянии помочь как-нибудь иначе.[148] Действительно, обескровленный в годы войны Сербский Патриархат испытывал в то время острейший недостаток архиереев, так как многие из них были убиты оккупантами или хорватскими усташами. Кроме того, в Югославии в период оккупации были разрушены или разграблены сотни храмов, десятки монастырей, убиты более тысячи священников и монахов.[149]