Извещение о решениях 19–20 марта за подписью митрополита Иосифа было 23 марта направлено Святейшему Патриарху Алексию и Епархиальному совету в Прагу.[172] В итоговой справке от 13 апреля Г. Г. Карпов сообщил И. В. Сталину, что переговоры шли трудно, «с большим противодействием со стороны… митрополита Иосифа».
В апреле 1946 г. на территории Чехословакии был создан экзархат Русской Православной Церкви. Постановлением Священного Синода Московского Патриархата от 2 апреля 1946 г. главой экзархата с титулом архиепископа Пражского и Чешского был назначен епископ Ростовский и Таганрогский Елевферий, прибывший в Прагу 19 мая. В постановлении также говорилось: «Преосвященного епископа Сергия освободить от управления православными русскими приходами в Чехословакии и оставить его настоятелем православной церкви в г. Праге. Русские православные приходы в Праге и в Пряшевской епархии включить в состав единой Чехословацкой Православной Церкви, возглавляемой экзархом Московской патриархии архиепископом Пражским и Чешским Елевферием…».[173]
Будущий Владыка Елевферий (в миру Вениамин Александрович Воронцов) родился 17 октября 1892 г. в с. Ромашково Московского уезда и губернии в семье священника. В 1912 г. после окончания Московской Духовной семинарии он поступил в Московскую Духовную Академию. Во время обучения, 21 ноября 1915 г., В. А. Воронцов был рукоположен во священника ректором епископом Феодором (Поздеевским). Весной 1916 г. молодой батюшка успешно закончил Академию со степенью кандидата богословия за сочинение «Смысл человеческих страданий по Священным Книгам Ветхого Завета», и 1 ноября того же года был назначен вторым священником Покровской церкви Марфо-Мариинской обители сестер милосердия в Москве. Отец Вениамин также преподавал Закон Божий в Марфо-Мариинском женском институте и служил настоятелем домовой церкви этого института. При этом священник был духовником святой мученицы великой княгини Елизаветы. 27 марта 1923 г. о. Вениамин в первый раз подвергся аресту.[174]
В 1927 г. пастырь был возведен в сан протоиерея и назначен настоятелем храма в честь Благовещения Пресвятой Богородицы в Пыжовском переулке Москвы. Вскоре он вынужден был покинуть Москву и до 1929 г. служил настоятелем ряда церквей в Иваново-Вознесенской губернии. В 1929 г. отец Вениамин был арестован и по обвинению в контрреволюционной деятельности выслан в Северный край на 4 года. В 1938 г. он овдовел. В начале Великой Отечественной войны о. Вениамин, исполняя пастырское служение в г. Иваново, добровольно работал в местной больнице лаборантом для лечения эпидимических болезней.[175]
Во время войны Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Сергий (Страгородский) получил возможность укрепить кадры русского епископата хиротониями тех немногих вдовых священников, которые получили духовное образование в дореволюционную эпоху. Среди этих священников был и протоиерей Вениамин Воронцов. Он был вызван из г. Иваново в Московскую Патриархию, 9 августа 1943 г. пострижен в монашество с именем Елевферий и возведен в сан архимандрита, а на следующий день в Богоявленском Елоховском соборе Москвы митрополитом Алексием (Симанским), митрополитом Николаем (Ярушевичем), архиепископом Сергием (Гришиным) и епископом Питиримом (Свиридовым) хиротонисан во епископа Ростовского и Таганрогского. 8 сентябре 1943 г. Владыка Елевферий участвовал в Архиерейском Соборе, избравшем митрополита Сергия (Страгородского) Патриархом Московским и всея Руси.
После окончания Второй мировой войны епископ Елевферий играл активную роль во внешнеполитической деятельности Русской Православной Церкви. В частности, с 23 октября по 14 ноября 1945 г. он возглавлял делегацию Московского Патриархата, направленную в Харбин для переговоров с архипастырями китайских православных епархий. По результатам этих переговоров был подписан акт о воссоединении православных архиереев (митрополита Мелетия, архиепископов Нестора и Димитрия, епископа Ювеналия), служивших в Китае, с Московским Патриархатом.[176]
Перед отъездом в Чехословакию Владыка Елевферий, как указывал в одном из писем Патриарх Алексий I, получил «прекраснейшие советы» на приеме у Г. Г. Карпова.[177] При этом перед экзархом были поставлены и политические задачи. В материалах Совета по делам Русской православной церкви они определялись так: «Укрепление Православной церкви в Чехословакии в противовес католицизму, объединение с Православной церковью униатов, а также установление дружеских отношений с Чешской национальной церковью и другими религиозными объединениями, которые могли бы оказаться полезными в борьбе против католической церкви».[178] Вскоре после учреждения экзархата — 5 июня 1946 г. архиепископ Сергий (Королев), ранее управлявший русскими приходами в Чехословакии, был переведен в Вену с поручением управлять православными церквами в Австрии, а затем и в Венгрии.[179]
31 августа 1946 г. Епархиальное собрание избрало архиепископа Елевферия правящим архиереем Чешской епархии. Экзарх проживал в Праге, но 10 июля 1947 г. был утвержден и временно управляющим Прешовско-Словенской епархией. 26 апреля 1946 г. архиепископа наградили правом ношения креста на клобуке. В это время на всей территории Чехословакии действовало немногим более 30 православных приходов: 12 чешских (15 священнослужителей), 20 словацко-русинских (10 священников) и 4 русских (16 священнослужителей).[180]
В сентябре 1946 г. Владыка Елевферий посетил находившегося в Карловых Варах на лечении Патриарха Сербского Гавриила (Дожича). После освобождения из немецкого плена тот поселился в Риме и долгое время не желал переезжать в Югославию, где после окончания Второй мировой войны к власти пришло коммунистическое правительство И.-Б. Тито ожидая возвращения в страну короля Петра. После переговоров, проведенных архиепископом по поручению священноначалия и с санкции советских властей, Патриарх Гавриил принял решение о возвращении в Югославию, что и сделал 14 ноября 1946 г.[181]
В докладе Г. Г. Карпова в ЦК ВКП(б) от 14 февраля 1947 г. отмечалось, что архиепископ Елевферий «по поручению патриарха Алексия, провел с Гавриилом ряд бесед и убедил его в необходимости вернуться в Югославию и сотрудничать с демократическим правительством Тито, оставив надежды на восстановление монархии».[182] В докладе помощника Карпова С. К. Белышева заместителю председателя Совета Министров СССР К. Е. Ворошилову о положении Православных Церквей в Западной Европе от 3 марта 1947 г. также говорится о том, что Патриарх Гавриил изменил свое отношение к правительству И.-Б. Тито и решил вернуться в Югославию под влиянием архиепископа Елевферия, после того как тот несколько раз разговаривал с Патриархом во время его лечения в Чехословакии.[183]
Однако лишь решением от 15 мая 1948 г. Священный Архиерейский Собор Сербской Церкви окончательно отпустил Чешскую епархию в юрисдикцию Московского Патриархата.[184] Официальная передача епархии была проведена лично Патриархом Гавриилом во время Совещания глав и представителей Поместных Православных Церквей в Москве в июле 1948 г.
Главным направлением деятельности архиепископа Елевферия в должности экзарха стало восстановление Православной Церкви в Чешских землях после ее фактического уничтожения в период немецкой оккупации. Общее впечатление, вынесенное Владыкой из ознакомления с местной церковной жизнью, первоначально было, по его словам, «безотрадным». В первом докладе, направленном в Москву 20 июня 1946 г., экзарх писал: «Чувствую себя совершенно одиноким. Не с кем посоветоваться, как правильно поступить в том или ином случае. Здесь иной народ, иные обычаи и законы. Нужно все изучить, но как изучить, когда не знаешь чешского и словацкого языка, а чтобы ими хорошо владеть, потребуется время не один год… Засилье католиков сказывается везде. По всей Чехословакии множество католических костелов, частое торжеств[енное] богослужение, масса католич[еского] духовенства, миссионеров, проповедников, монахов и монахинь, неограниченные средства, усиленная пропаганда среди всех слоев населения. И с католиками считаются; в отдельных местностях — ясная их поддержка…».[185]
Посетив большую часть чешских и русских приходов, архиепископ Елевферий был смущен отсутствием единства между ними. Главную причину он видел в том, что богослужебные обычаи православных чехов существенно отличались от русских литургических традиций. В своем докладе экзарх отметил скромность и краткость богослужения в чешских приходах: «Все как-то бледно, буднично, холодно. Русские, привыкшие к продолжительным, благолепным службам, красиво и торжественно обставленным, в чешские церкви поэтому почти и не ходят, тем более что в них служат по новому стилю». На попытки Владыки изменить положение (ввести ежедневные службы, придать им торжественность и красоту и пр.) местное духовенство отвечало, что это все здесь «не принято», что епископ Горазд, устанавливавший богослужебный чин, любил скромность и часто служил один, без священников и без диакона, и тут так привыкли, и если будем изменять что-либо, то чешские православные поймут это в смысле нарушения их церковных традиций и изменения форм их церковной жизни, а им обещано Московской Патриархией, что все эти формы будут им оставлены без изменения; а что касается церковной красоты и торжественности, то «все это нужно иметь в душе», и что короткими службами чехи очень даже довольны. «В богослужении чехов нет истовости, торжественности, привычной русским красоты и теплоты… Чешское духовенство не стремится своему богослужению придать все эти качества, считая все это „византизмом“ и крепко держится своих форм и обычаев…Русские избегают ходить в чешский храм, считая, что там не изжит дух католицизма, или, вернее, протестантизма, а чехи не ходят в русский храм потому, что, по их мнению, там много лишнего, совсем не нужного. Русские косо поглядывают на того, кто ходит в чешскую церковь, и наоборот». Когда иеромонах Андрей (Коломацкий), защищая принципы единения Православия, пытался служить и в русских, и в чешских храмах, то от русских он получил обвинения в «измене родине и православию», в то время как чехи в категорической форме потребовали «не вводить здесь русских обычаев».[186]
Охарактеризовать словацкие приходы экзарх не имел возможности из-за нехватки времени для знакомства с ними. Однако он отметил активную католическую пропаганду на Прешовщине и отсутствие поддержки православных со стороны чехословацких властей, что, по его мнению, становилось неотложной задачей руководства экзархата. Церковную обстановку осложняло также нежелание разнонациональных приходов подчиняться единому Епархиальному совету. Чехи, русские и словаки требовали собственных органов управления. Проявила себя и та часть чешского духовенства, которая была недовольна сменой юрисдикции: «Глухо протестующая и теперь… эта группа стоит за сербскую юрисдикцию или автокефалию; она боится того, что российская церковь в дальнейшем совершенно подчинит себе чешскую церковь и аннулирует ее автономию», — писал Владыка.[187]
Негативно оценивал экзарх и материальное разделение духовенства по национальному признаку. Если так называемое конгруа — доплата к церковному содержанию, выплачивавшееся духовенству государством в зависимости от образовательного ценза и семейного положения, получало практически все чешское духовенство и часть словацкого, то русские священники существовали лишь на плату за требы и добровольные пожертвования прихожан, им конгруа, вопреки постановлению чехословацкого правительства от 17 февраля 1928 г. «О выплате заработной платы духовенству», не выплачивалось.[188]
Не взирая на различные сложности и проблемы, экзарх уже ко времени первого доклада успел сделать довольно много: выпустил архипастырское послание к пастве, провел учет всех приходов, нанес несколько визитов в государственные ведомства, познакомился почти со всем духовенством, совершил ряд богослужений в различных храмах, разослал по приходам издания Московской Патриархии, установил более частое богослужение в кафедральном храме Праги и т. д. В ближайшее время Владыка планировал: создать Экзарший совет, составить общий устав для приходов в Словакии, восстановить монастырь преп. Иова Почаевского в Ладомирово, учредить в Словакии типографии, а затем и церковный журнал, посетить все приходы, подобрать литературу для миссионерской работы и т. п.[189]
Несмотря на сомнения архиепископа Елевферия, в соответствии с «Определение об условиях приема Чешской Православной Церкви в состав Московской Патриархии» от 14 января 1945 г. в Чешской епархии должны были сохраняться формы церковной жизни, введенные здесь в 1920-е — 1930-е гг. епископом Гораздом. При этом Чешской Православной Церкви рекомендовалось отказаться от западной Пасхалии и перейти на восточную. Экзарх в точности исполнил определение, преодолев некоторое сопротивление чешской паствы. 25 мая 1948 г. он доложил Патриарху Алексию I, что в этом году во всех приходах экзархата Пасха Христова праздновалась по юлианскому календарю.[190]
Хотя принципиальная договоренность об организации экзархата была достигнута на уровне Министерства иностранных дел СССР и Чехословацкого правительства, решение кадровых вопросов оставалось за Московской Патриархией. Правда, как видно из архивных документов, в некоторых случаях Совет по делам Русской православной церкви изменял решение Патриарха Алексия I. Так, в резолюции на обращение Предстоятеля от 11 января 1947 г. о поездке архиепископа Елевферия (Воронцова) в Вену, рукой председателя Совета Г. Г. Карпова 13 января было написано: «…После переговоров с патриархом решили, что в Вену поедет не Елевферий, а Шишкин».[191] К этому времени секретарем экзарха был назначен будущий доцент Ленинградской Духовной Академии А. Ф. Шишкин, командировка которого в Чехословакию была санкционирована распоряжением Совета Министров СССР от 12 июня 1946 г.
10–24 июня 1946 г. Г. Г. Карпов по приглашению чехословацких властей совершил поездку в страну, во время которой встретился с руководством страны, архиепископами Елевферием (Воронцовым) и Сергием (Королевым), посетил Прагу, Братиславу, Карловы Вары, Мариански Лазни и выступил перед местной общественностью с тремя докладами: «О положении и состоянии Православной церкви в Советском Союзе», «О роли Совета по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР» и «О свободе совести и вероисповедания в СССР», тексты которых были согласованы с ЦК ВКП(б).
12 июня после приема у министра просвещения и культов Зденека Неедлы помощник Карпова Н. И. Блинов записал в дневнике, который вел в ходе всего визита: «В беседе Георгий Григорьевич обратил внимание Неедлы на необходимость уделить внимание православной церкви больше, чем это делалось до сих пор. Неедлы высказал положительное мнение по этому вопросу». В тот же день на обеде, устроенном чехословацким правительством в честь Карпова, «экзарх сказал, что необходимо стремиться к единству православных церквей в Чехословакии; что Православная церковь в Чехословакии и словом, и делом будет способствовать делу процветания Чехословацкой республик».[192]