— То, что мой сын был в стороне от бесчинств, творимых господами офицерами против мирного населения.
— Да, это верно. И тот факт, что погиб героем в Отечественной войне, тоже верно.
— Благодарю вас. Жизнь распорядилась именно так. Видно, судьба, что поделаешь?
— А о двоюродном брате Энрико — Антоне Бешовском — вам ничего не известно, остался он жив?
— Не знаю. Они братья по линии матери. Именно Тони сообщил, что Энрико пропал без вести во время одной атаки. Он круглый сирота, у него, кроме нас, никого родных не осталось. Но нам не удалось точно выяснить, что конкретно с ним случилось. Однако прошло уже почти четырнадцать лет, а он не появился — наверное, его все же нет среди живых.
— Могу ли я познакомиться с личной перепиской Энрико?
— Сохранились кое-какие письма, фотографии, открытки. Может быть, что и пригодится в вашем трудном деле.
— Я вас очень прошу рассказать мне все подробно о вашем погибшем сыне. Знаю, что разбережу старую рану, но прошу меня извинить — служба!
— Не беспокойтесь, я уже свыкся. Утешает меня мысль о том, что молодая жизнь Энрико была принесена в жертву на алтарь отечества. Однако боюсь, что вам придется потратить много времени: вещей так много, и они в совершенном беспорядке.
— И тем не менее я должен посмотреть на них.
— В таком случае, пожалуйста в его холостяцкую комнату на верхнем этаже. В ней все сохранено так, как было перед уходом Энрико на фронт.
Старый учитель привел меня в самую большую комнату на втором этаже. Как мог, я постарался сначала успокоить его, а потом стал рассматривать обстановку.
— С чего думаете начать? — спросил меня отец Энрико.
— Все равно. Может быть, с библиотеки, — уточнил я.
Целых три дня я провел в холостяцкой комнате Энрико Жейнова. Через мои руки прошли сотни писем, дневников, календарей с пометками и незначительных вещичек, книг, нот, тетрадей. Все было подобрано и описано с большими подробностями, как это делают археологи при изучении старинных находок.
Закончив знакомство с вещами, позвонил майору Искренову и сообщил, что жду его в отделе «Сплендид». Попросил непременно захватить оригинал следственного дела царского военного следователя Алексея Падарова.
Искренов прилетел в тот же вечер и передал мне уже знакомую папку.
Снова перелистав пожелтевшие от времени страницы, я вытащил из досье один документ. Искренов быстро прочел:
«При осмотре трупа, рядового Благомира Драмова 12 июня 1943 года не был обнаружен перстень из сербского динара, на котором была выгравирована буква «Б», а на безымянном пальце его правой руки остался явный след от этого перстня. При проведении обследования допускалась мысль о том, что кольцо свалилось, вероятнее всего, при извлечении трупа на берег или во время стирки белья.
4 июля того же года утонул подофицер Алипий Наков, труп которого был найден в пруду только три дня спустя. Сразу же было обнаружено отсутствие его карабина. При контрольной проверке, проведенной следователем Падаровым, карабин был найден, но без затвора, имевшего заводской номер 5421-С. В ходе расследования было доказано и подтверждено свидетелями, что при въезде в пруд карабин был за спиной пострадавшего в полной готовности к стрельбе. Проведенные неоднократно опыты подтвердили версию о том, что затвор без помощи рук человека выпасть не мог.
ebooksa