«Объявляю без вести пропавшим господина капитана Светослава Крапчева Светославова — офицера специальной связи при штабе пехотного полка.
На основании статьи 15-й, параграф II, пункт 3, выделить из военного бюджета сумму 200 000 левов в качестве награды тем болгарским гражданам, которые сообщат какие-либо подробности по делу исчезновения капитана Светославова военным или гражданским органам.
На основании статьи 54-й, пункт 1, воинского устава выделяю единовременное пособие семье капитана Светославова в размере 100 000 левов.
За счет государственных средств размножить фотографии Светославова в 10 тысячах экземпляров и разослать по всем частям и подразделениям.
Исполнение настоящего приказа возлагаю на генерала П. Михова — командующего войсками Софийского гарнизона и полковника Гарванова — начальника III отделения разведывательного отдела.
— Погребенный в бетон царский офицер был важной птицей, если вызвал в то время такой шум! — совершенно верно заметил прокурор города. — Ясно, военная верхушка была просто взбешена загадочным исчезновением и с большим трудом примирилась с его утратой.
— Вероятно, верно служил ей. Обычно на преданность фашисты отвечали тем же… Это было полезно их общему делу! — ответил следователь.
Отзыв о личности капитана Крапчева получили совсем неожиданно, и не из тщательно изученных документов на пожелтевших от времени листах бумаги, а из показаний бывшего врача 12-го пехотного полка Тошо Тодорова. Отыскал его наш сотрудник капитан Иванов. Оказалось, что они живут в одном доме жилищного кооператива, хорошо знакомы и оба увлекаются футболом.
Семидесятипятилетний пенсионер Тошо Тодоров для своего возраста был хорошо сохранившимся мужчиной, невысокого роста и плотного телосложения, с белыми поредевшими волосиками на темени, с живыми, проницательными глазами, резкими движениями и голосом, не терпящим возражений. Он был военным врачом целых тридцать семь лет, из которых семнадцать в царской армии, а остальные — при народной власти. Краткое знакомство с его биографией показало — честный человек и гражданин, беспартийный, выступал против своеволия фашистов, за что дважды увольнялся из армии.
О себе доктор рассказал следующее:
— Это было трудное время. Март 1943 года характеризовался повышенной активностью Болгарской коммунистической партии в армии. Не остался в стороне и наш 12-й полк, в котором я был врачом. На стенах появлялись лозунги, в помещение забрасывали листовки и призывы. Для раскрытия и ликвидации коммунистической ячейки в казармы направили капитана Светослава Крапчева, инспектора разведывательного отдела военного министерства. Уже при первой встрече с этим человеком я понял, что он — опасная личность, с редкой амбициозностью, и даже, я бы сказал, фанатик. Он только что вернулся из фашистской Германии после успешного окончания школы абвера.
В течение первой недели его пребывания в полку три солдата с прогрессивными взглядами были расстреляны за «попытку самовольно покинуть казарму». Как врач, я был вызван, чтобы засвидетельствовать их смерть. Я хорошо запомнил, что они были уничтожены выстрелами в затылок из винтовок или пистолетов. Но не в моих интересах было поднимать шум, и я промолчал. Два других солдата погибли при таинственных обстоятельствах. В протоколе об их смерти было записано черным по белому — упали со строительных лесов при сооружении бомбоубежища. Знал, что и это ложь. В это время усиленно ходили слухи, что по ночам в бомбоубежище проводятся допросы и что подследственные расстреливаются без суда, приговора и без свидетелей. Действительно, капитану Крапчеву удалось на время заглушить коммунистическую деятельность, но он приобрел кличку Головорез и заслужил ненависть честного офицерства. И ничего удивительного, что кто-то отомстил этому палачу. Об организованном отмщении в то время вряд ли можно говорить, но, может быть, кто-то из близких расстрелянных им солдат пробрался в полк и расправился с ним…
— Какие отношения у вас были с Крапчевым?
— Скверные, особенно после того, как я отказался подписывать акты о смерти расстрелянных солдат. Повздорили серьезно. Он пригрозил мне. Я бы не сказал, что испугался его угроз, но понял, что этот негодяй не остановится ни перед чем, если сделаешь не по его. Однако совесть честного человека взяла верх, и я принял компромиссное решение — просто подал рапорт об отставке, которая очень скоро была принята. В тот же день уехал в провинцию к сестре и там остался жить.
— И Крапчев оставил вас в покое?
— Не исключено, что и там он стал бы преследовать меня, но в середине апреля я получил письмо от ветеринарного фельдшера полка, в котором он сообщил, что Крапчев исчез бесследно ночью во время дежурства. Мне ничего другого не оставалось, как благодарить провидение.
— Как объясните то обстоятельство, что Крапчев — кадровый контрразведчик — использовался как обычный офицер и назначался на дежурство?
— Очень просто. О том, что он гестаповец, знали только я и фельдшер, который был земляком Крапчева и каким-то дальним родственником. Остальные даже не подозревали, кто их «коллега». Капитан маскировался, старался ничем не отличаться от других офицеров, и думаю, что это ему удавалось.
Рассказали доктору о странной находке в куполе бомбоубежища. Он выслушал нас внимательно и быстро заговорил:
— Только этим можно объяснить внезапное исчезновение Головореза. Никак не могу забыть слова моих сослуживцев, остававшихся служить в 12-м полку после таинственного исчезновения разведчика. Организовали тщательное обследование с миноискателями и служебными собаками, облазили все чердаки, кладовки, темные закоулки, заброшенные склады — обыскали каждый клочок земли, потому что были твердо уверены: капитан не выходил из расположения полка. Но кто мог подумать, что его труп превратился в строительный материал!
ebooksa