Все, что мы когда-то любили

Пошли на кухню. Лара ужинала – два кружка колбасы, увядший огурец, несколько сушек и кружка чая.

«Опять хлеб купить забыла», – подумала Даша.

– Мам, ты испортишь желудок!

Лариса Владимировна махнула рукой:

– Желудок! Смешно.

Даша налила себе чаю и села напротив.

Родная кухня… какая же просторная, светлая, какая красивая – папа постарался! Кухню делали на заказ из настоящего темного дерева, с бронзовыми витыми ручками и цветными стеклышками. Люстра тоже с разноцветными стеклышками – папа отрыл ее в Дании на блошином рынке. Кружевные занавески с вышитыми маками – ткань тоже привез папа, кажется, из Польши. В шкафчике под стеклом, на видном месте, папина любимая кружка – пол-литровая, синяя, обливная, тяжелая. «Устойчивая, – говорил папа, – Ларочка не снесет». Мама вечно била посуду. После его ухода Даша убрала кружку под стекло, от греха подальше.

Папа. Все папа. Ну почему так рано, а? Какая несправедливость.

– Ну? – с легким сарказмом спросила мама. – Как замужняя жизнь?

Даша пожала плечами:

– Нормально.

Она замолчала – начать этот разговор было невозможно. Но взяла себя в руки.

– Слушай, мам, – хриплым от волнения голосом сказала Даша, – тут… такое дело. – Говорить было трудно, как будто рот был набит камнями.

– Ну? – Лара смотрела с усмешкой. – Говори, говори, чего оробела?

– В общем, – со вздохом начала Даша, – нам очень сложно. Всем, понимаешь? И Елене Семеновне, и Мишке. И мне. Трудно и тесно. Ну ты знаешь, что там за квартира.

Красивые соболиные Ларины брови взлетели вверх:

– А ты не догадывалась, что тебе будет сложно в чужой паршивой квартире с чужой женщиной? Скажите, какое открытие!

Опустив голову, Даша молчала – что тут скажешь, что возразишь.

– Не догадывалась? – повторила мать. – Ну тогда, – она откинулась на спинку стула, – тогда, прости, ты полная идиотка! Вот скажи, – мать наклонилась к дочери, – тебя кто-то заставил? Кто-то гнал отсюда? Или тебе здесь было так плохо? – Она снова откинулась на спинку стула и развела руками: – Кажется, нет! А теперь, надо же, ты спохватилась! Как будто не знала, не ведала, что тебя ждет! Ты, моя милая, – задохнувшись от возмущения, мать замолчала. – Ты, моя милая, – повторила она, – сама, добровольно и безо всякого насилия полезла в эту историю. Сама, слышишь? Сама! А вот теперь ты опомнилась! Пришла в себя. И поняла, во что вляпалась.

– Я ни во что не вляпалась, – мертвым голосом ответила Даша.