— Вы специально это сделали, — поняла подруга, прищурив глаза.
— Не понимаю, о чем ты, — невозмутимо ответил он. — Поедешь со мной? Я расскажу об очень забавном заклятьи, которым хотели вывести мышей, а в итоге наложили запрет на всякие посещения замка. Гостей вышвыривало прочь словно метлой.
— На индивидуальном занятии расскажете, — ответила Миранда и, поискав меня взглядом, помахала и закрыла дверь экипажа перед носом Изергаста, который, впрочем, тут же заглянул в окно.
— Я хотел подарить тебе кое-что, — снова привлек мое внимание Родерик.
Он выглядел очень красивым, хотя оделся довольно привычно: в строгий черный костюм с белой рубашкой, но я вдруг подумала, что пойти с таким мужчиной к алтарю было бы настоящей мечтой. Родерик вынул из кармана перстень, и мое сердце, подпрыгнув, забилось чаще.
— Я уже делал тебе предложение, но ты мне отказала, — усмехнулся он. — Однако я так просто не сдамся.
Он взял мою ладонь, поднес к губам и неспешно поцеловал, а после надел мне перстень, который тут же уменьшился по размеру, нежно обхватив безымянный палец.
— Фамильный перстень Адалхардов, — пояснил Родерик. — Я не требую от тебя ответа, Арнелла. Но порадуй меня хотя бы вероятностью.
Я растерянно разглядывала голову дракона, выдавленного на перстне, и боялась поднять взгляд на Родерика. Но он взял меня за подбородок и приподнял лицо.
— Помнишь, о чем я говорил ночью? — тихо спросил он.
Я невольно смутилась, вспомнив. У меня до сих пор ноги слегка подрагивали. Родерик шептал о том, как он хочет меня, как его возбуждает мое тело, какая у меня красивая…
— О провокации со стороны императора, — продолжил Родерик.
— Да, — опомнилась я. — У него ничего не получится.
Главное, чтобы получилось у меня. Камень я спрятала в высокую прическу, и Миранда закрепила его шпильками. Она заставила меня попрыгать и потрясти головой — держалось надежно. А если вдруг найдут, скажу — для объема. Мало ли какими ухищрениями пользуются женщины. Чем плох небольшой кусок гранита? В сумочке помимо расчески и прочих мелочей лежал карандаш, который отлично рисовал по камням. Мы повторили гексаграмму с проклятием сотни раз, и я могла нарисовать ее с закрытыми глазами.
— Он увидит, что ты под защитой. К тому же этот перстень вроде знака для остальных мужчин, — улыбнулся Родерик.
— Мне не нужны остальные, — призналась я, волнуясь.
Может, дать ему согласие сейчас? Но имею ли я на это право? И если меня поймают, то не лучше бы, чтобы на мне не было перстня Адалхардов?
У меня не хватило сил на то, чтобы вернуть подарок Родерику.
— Спасибо, — сказала я, и на его лице мелькнула едва заметная тень разочарования.
Значит, все же ждал другого ответа. Я скажу ему после бала. Обязательно.