Однако друг просит моего мнения, великий министр — совета, и я повинуюсь.
Я желал бы, чтобы каждый пехотный полк насчитывал 4000 штыков и делился на четыре батальона, а кавалерийский полк насчитывал 2000 сабель, поделенных на десять эскадронов. При таком составе дух единства воцаряется с пущей легкостью, и требуется меньше рычагов для управления.
Сосредоточьтесь, однако, любезнейший князь, на своем екатеринославском полку, ибо мало-помалу вся армия вольется в него. В каждом полку надобно иметь пять штаб-офицеров и шесть офицеров на каждую роту, увеличить денежное жалованье солдатам и уменьшить полковникам; учредить от двора провиантские магазины, и чтобы они приносили прибыль лишь ему, а вовсе не тем, кто почитает себя вправе промышлять таким делом, которое на языке иных армий называется воровством.
Я уважаю религию, но желал бы сократить пост в действующей армии и вовсе искоренить в госпиталях, где я видел святых, готовых скорее умереть, нежели выпить жирного бульону.
Я люблю музыку, но ваши угодники берут в музыканты чересчур много солдат, так что составляется целая армия. Следовало бы ограничить во всяком полку количество музыкантов двенадцатью.
Я преклоняюсь перед женщинами, но было бы достаточно и двенадцати на батальон и троих на эскадрон на время кампании. В мирное же время пусть их будет сколько угодно.
Я бы желал, чтобы не было иных гарнизонов, кроме как в Петербурге, где размещается гвардия, а прочие полки получили бы всякий для себя деревню, ровно и прочно выстроенную для них в приятном месте, с необходимыми укреплениями и водным источником.
По прошествии 15 лет каждая деревня создала бы новую: дети этих солдат будут иметь в ней нужду. Таким образом изрядно прирастали бы и войска, и хозяйства, и население.
Сии солдаты-землепашцы[1191], вместо того чтобы терять время на строевые занятия, покидали бы свои наделы лишь раз в году, дабы собраться в лагере на двухмесячные маневры и упражнения, подобные военным действиям. В каждой губернии был бы учрежден такой лагерь.
Ваш солдат, любезный князь, одет великолепно. Все соединилось в его мундире: польза, красота, здоровье. Я желал бы несколько изменить его каску, дабы ему удобнее спалось, и удлинить ее снизу по бокам, дабы надежнее прикрыть уши. Следуйте своему плану ввести красные зимние жилеты, подбитые овчиной. Ныне их именуют спенсерами[1192].
Петр I постарался сделать Вас европейцами во всем, особливо в одежде. Ваши лошади прекрасны. Вы оказали большую услугу империи, не тратя более денег на их покупку в Германии, Дании, Гольштейне и проч. Ваши фуры для больных и раненых прекрасны. Вам лишь недостает в каждом полку хорошего хирурга, который был бы в то же время окружным лекарем. Тогда вы, русские, способные на все, благодаря умению, которого я не видел ни у одной другой нации, подготовленные искусным английским или французским профессором, станете прекрасными хирургами и воспитаете новых, по одному для каждого батальона.
Трезвость, умеренность в еде и питье — отличные качества, они могут практиковаться в надлежащих случаях, но я бы желал, чтобы в госпиталях имелся для солдат хороший бульон и мясо, по крайней мере два раза в неделю. Обычные сухари и ржаной хлеб для каждого солдата всегда приводили меня в восторг.
Дабы никого нельзя было ввести в обман относительно комплекта полка и его снабжения, по каждой губернии, от одной военной деревни к другой, беспрестанно разъезжали бы четыре инспектора. К нарушителям они не выказывали бы ни малейшего снисхождения.
Пусть князья и знатные вельможи служат в императорской гвардии, коли им хочется, но во главе дивизионов, бригад и полков пусть стоят лишь бедные дворяне, которым необходимо служить.
При сем условии больше не будет столько поклажи и стольких роскошных экипажей, которые вводят в великие расходы на фураж и поднимают цены на провиант. Вы взяли эту привычку у турок, которые подают Вам массу дурных примеров перед лицом христиан; избавьтесь же от нее, так чтобы и у важного вельможи, и у мелкого помещика, и у новоиспеченного офицера было точное число лошадей и подвод.
Пусть не будет больше в армии малолетних офицеров и офицеров сверх штата; адъютантов, которые и сами не знают, при ком состоят; особ, вроде домашних офицеров, и добровольцев со званием и без оного; иностранцев, французских и итальянских авантюристов, негодяев, высланных из прочих стран; секретарей, канцеляристов, карточных банкиров, знаменитых путешественников и придворной свиты в ливреях, бродяг в срочном и бессрочном отпуску.
Особенно необходимо избавиться от сих обходительных придворных или камергеров в чине генерал-майора, которые не в состоянии служить соответственно званию, решись они вдруг единственный раз в своей жизни оставить Петербург на шесть месяцев. Не следует больше раздавать военные чины штатским. Мне прекрасно известно, что кучер императрицы не состоит полковником, вопреки тому, что говорят[1193], но не нужно подавать поводов к тому, чтобы Вашу службу выставляли в смешном свете.
Необходимо запретить само слово «штат» или «дом» генерала. Многие из тех, кто при нем состоят, не получают жалованья, а значит, непременно злоупотребляют своим положением.
Верните, любезный князь, в свою дивную армию дисциплину, несколько ослабевшую, как я сам то вижу, по Вашей доброте. Привычка к уважению и послушанию столь сильна у вас, что и генерал, и офицер, и солдат не тяготятся чересчур их отсутствием. Вы не любите телесных наказаний. У вас бьют батогами не так сильно, как у нас палками. Пусть батогами вдоволь угощают болтунов, если таковые имеются, пьяниц, нерях и упрямцев, и не браните тех, кто применяет их по делу[1194].
Вы спрашиваете моего мнения о войне с турками, которая может начаться со дня на день, и вот мой ответ.