И тут нам ничего не сказали и нас не задержали, так что мы тотчас ушли, с помощью силы Христовой — ибо нечего им было сказать мне в этом отношении.
И вот, двигаясь далее, мы встретили впереди мытарство мужеложества, которое испытывает всех, кто согрешают, сходясь один с другим. Их начальник сидел высоко, как страшный дракон, с безобразным лицом, и давал указания тысячам бесов. Он был похож на дракона с большими рогами и в то же время на огромную крысу, и на рассвирепевшего вепря, огромного, словно чудище морское. Вокруг него стояло великое зловоние, едкое и смертельное, и был там какой-то большой стол, и он возлежал, отдыхая. Говорили, что этот дракон глотает множество душ тех, кто творят дела, ему приятные, и умирают без покаяния. Узнав, что я женщина, они не находили в чем обличить меня, поскольку никогда я не согрешала, ложась с другой женщиной. И по благодати Божией остались они без взыскания и были постыжены, когда мы ушли в радости, что освободились от их мерзости и великого смрада.
И когда мы приближались к вратам Небесным, мои добрые опекуны святые Ангелы рассказали мне про это мерзейшее мытарство мужеложцев, согрешающих один с другим. Многие души ежедневно беспрепятственно доходят до него на пути к поклонению Святому Престолу, но здесь их останавливают и низвергают вниз — поскольку многие любят бесчинно и ненасытно и с великой страстью предаются своему бесовскому вожделению.
Пока они говорили мне это, мы достигли мытарства за прелюбодейство. Бесы подбежали к нам и с великим тщанием стали изучать дела мои. И поскольку прежде, чем я стала служить блаженному Василию, хозяин мой, которому я служила, дал мне мужа, и мы жили с ним. И случилось мне впасть в грех с одним из людей, живших в нашем доме, который обманул меня. За этот вот грех эти черные бесы стали тащить меня силой, чтобы проглотить. Но хранители мои воспротивились им, говоря:
— Эта душа была в мире купленной рабой, и священник не благословил ее и не венчал в церкви с мужем ее, чтобы грех ее можно было вообще назвать прелюбодеянием; скорее, это прегрешение блуда.
Они же еще больше рассвирепели, говоря:
— Хотя от нас она и ускользнула, но уж на мытарстве блуда мы ее схватим!
И двигаясь далее, мы оказались в мытарстве за убийство, где бесы испытывают и взвешивают попадающие к ним души, совершившие убийства. И тот, кто в гневе пускал в ход кулаки, бил палкой или давал оплеухи, тех они громко обличали. Меня, как и на других мытарствах, они страшно ругали за все, что делала я из жадности и несправедливо. И поскольку я когда-то враждовала с некоторыми братьями, и мы с ними дрались и таскали друг друга за волосы, и я не исповедалась в этом, мне немного пришлось испытать терзаний, после чего мы удалились оттуда.
И встретилось нам мытарство за воровство.
Когда мы пришли туда, жестокие тираны исследовали всю мою жизнь, день за днем. Выдав и здесь положенное возмездие, мы миновали их.
И вот, поднявшись высоко наверх, мы приблизились к вратам Небесным. Здесь находилось мытарство за блуд. Начальник их был облачен в прогнившую одежду, забрызганную пеной и кровью, и кичился ей, словно носил царскую багряницу. Один из Ангелов Божиих сказал другому, что это — следы безобразных и грязных дел тех, кто без страха Божия скатываются, словно свиньи, в блудное смешение. Подступив к нам, худые бесы, казалось, на некоторое время потеряли дар речи, словно увидели нечто невероятное. Стоя в молчании, они недоумевали, как это нам удалось преодолеть столько мытарств и добраться до них. И вот, с великим вниманием они стали расследовать одно за другим все дела жизни моей, и говорили не только истину, но и угодную им клевету и напраслину. И обвиняли меня часто ложно, приводя в свидетельство имена и прозвища моих любовников, они были уверены, что выхватят меня из рук святых Ангелов, чтобы свергнуть вниз. Провожатые мои сказали им:
— Много времени прошло, как она прекратила такие дела и совсем воздерживалась от них.
Они же, проклятые, возражали:
— Мы и сами знаем, что некоторое время она воздерживалась, но тайком про себя совершала мистерии наши63, потому что любит нас и не открывает дела наши, то есть грехи свои, через исповедь. Потому что мы установили, что она никогда не говорила об этом с духовником, не совершала исправительного правила и не получала отпущения от какого-либо священника. Кто же в таком случае мог дать ей тот блеск, который окружает ее?
И Ангелы указали на непрестанное покаяние и скорбь и множество прочих добродетелей. При этих словах лукавые и замаранные грязью темные демоны стали скрежетать на меня зубами, потому что смогла я уйти из рук их.
Когда же мы пошли оттуда, Ангелы Божии сказали мне:
— Видишь мытарство, которое мы миновали? Немногие души уходят оттуда без наказания. Потому что люди мира сего впадают в заблуждение из-за обжорства и своих дурных желаний, особенно те, кто не признают Писаний и не осознают тяжести греха своего и суда и наказания, которое понесут они за это от Бога. Поскольку люди оскверняются мерзостью блуда, большинство за это низвергаются из этого мытарства в бездну адскую, где души их стерегутся взаперти вплоть до страшного Пришествия Господа нашего Иисуса Христа. Ты же благодаря святым молитвам честного старца и отца своего и его дарам прошла через все мытарства и победила князя тьмы и власть его, и отныне и впредь не увидишь зла и мучений, ибо милосердие Божие помиловало тебя. Господь соделал это ради возлюбленного раба Своего Василия.
Сказав это, Ангелы со мною достигли последнего мытарства — за бессердечие и жестокосердие. Здесь жестоко испытуются все немилосердные, жестокие, бессердечные и ненавидящие братьев. Потому что если человек исполняет все заповеди Божии, но при этом бессердечен и немилосерд, когда душа его достигает досюда, тотчас хватают ее эти злые бесы, исследующие беззакония наши, и низвергают на самое дно ада, в мрачную темницу мучения, как немилосердного и бессердечного, и запирают ее до всеобщего воскресения. Ибо Бог не жалеет ее за другие добродетели, но гнушается и ненавидит ее, поскольку и она не была милостива к нищему, чтобы дать ему кусок хлеба или одну монету, и не прислуживала немощному, и не помогала беспомощному и несчастному в беде их, и не услуживала лишенным необходимого, и не утешала узников. Одним словом, не жалела себе подобных, имея возможность пожалеть их делом; а если и не могла делом, то хотя бы словами и тайными воздыханиями проявить сострадание и милосердие. И поскольку она не делала этого, но пребывала в таком жестокосердии до конца жизни, она наказывается таким образом. И вот, когда мы попали на это мытарство, вижу их главного: вид у него, как у тяжело больного, измученный, словно от долгого и тяжкого недуга. Оплакивая свою беду, он издал стон, словно больной, и опять ожесточился и распалил пламя бессердечия. А служители этого мытарства кинулись к нам, как убийцы и разбойники, словно муравьи, допытываясь найти во мне дело жестокосердия. Но поскольку нашли, напротив, дела милосердия, отступив, остались ни с чем и умолкли, не имея сил обвинить или уличить меня в чем-то. Тогда нас охватила беспредельная радость, потому что мы не потерпели от них никакого вреда и взыскания.
Врата Небесные
С легким сердцем ушли мы от них и вступили во врата Небесные, которые сверкали, как блестящий хрусталь. Искусство, с которым были они устроены, было удивительным: их освещала звезда, и были они, как желтое золото, и украшены с необыкновенным и небесным, а не земным благолепием. Охранял их златоликий юноша, препоясанный молниевидным поясом; ноги его были обуты блистающим и красивейшим пламенем. Он встретил нас приветливо и громко восславил Бога, потому что душа без потрясений и опасностей преодолела жестоких и мрачных демонов воздуха.