Когда мы вступили на небо, вода, бывшая над ним, расступилась и ушла перед нами, а когда мы прошли, снова вернулась на свое место. Пройдя через эту воду, мы достигли некоего страшного и непостижимого пространства, которое никто не может описать. За неким распростершимся златотканым покровом открывалось громадное воздушное пространство, а внизу находились прекраснейшие юноши, без числа, облаченные в огни, багряные, словно лучи солнца на закате, с власами, словно молнии, с молочно-белыми стопами, с лицами, по белизне намного превосходящими снег, которые сияли небесным светом.
Увидев меня в руках сопровождавших меня святых Ангелов, они все поспешили к нам и стали вместе радоваться моему спасению, ликуя от радости, что еще одна душа спаслась в этот час и взошла в Царствие Небесное. Ступая, они пели сладчайшую и приятнейшую мелодию, которую я никогда не слышала в бренном мире. И тогда мы пошли поклониться молниевидному и блистательнейшему Престолу Святого Святых, Господа Саваофа.
И когда мы шли, видим перед нами некое светлое облако, не такое, как те, что под небом, но видом подобное цветку или благоухающей розе, но в сотни раз прекраснейшее видом и сладчайшее благоуханием: оно разделилось перед нами и отошло в сторону. В глубине его было другое облако, развернутое, словно огненное одеяло; и оно разделилось, как первое. И посреди него был зал, покрытый золотыми коврами, украшенными разными цветами, лилиями и тому подобными бутонами, и они благоухали, как свежие, таким сладким запахом, что ум человеческий теряется от их благолепия и благоухания. И стоял там некий муж, подобный пламени.
Подойдя ближе, мы увидели в беспредельной выси Престол Господа, висящий высоко в воздухе, который был белым и сиял тысячами цветов, сверкая, как молния. Вспышки освещали все части пространства и радовали этим зрелищем всех, кто был удостоен обитать там. Вокруг Бога стояло великое число златопоясных юношей, высоких, как стройные кипарисы, и благолепно сиявших. Они были облачены в блистательные и драгоценные одеяния, столь чудесные, что поведать об этом не в силах человеческое слово. Приблизившись к этому страшному Престолу, который казался в беспредельной выси, осененный и украшенный истиной, благостью и праведностью, мы увидели столь великое чудо, что на него не в силах смотреть никто. И тогда Ангелы, сопровождавшие нас, три раза воспели грозному Престолу Господню, славя невидимого Бога, на нем пребывающего; и мы поклонились три раза, Отцу,
Сыну и Святому Духу. И те, кто стояли в этой блистающей выси в огневидном пространстве, прославили Святую Троицу, вместе с нами радуясь моему спасению. Тогда услышали мы с этой выси глас, исполненный великой сладости и благолепия, изрекший провожатым моим:
— Проведите ее по всем жилищам святых, как обычно делаете вы со всеми душами, и вокруг Рая, и в преисподнюю земли. Затем отведите в место, которое назвал раб Мой Василий.
И вот таким образом мы вышли оттуда и пошли по жилищам святых. И было их бесчисленное множество. Все они сияли, словно яркие лучи солнца в полдень. Эти лучи неизъяснимым образом тянулись к месту Рая, так что страшные сияния, огни и лучи богозданных жилищ святых изливались в место небесной духовной свежести и зелени, где струится бессмертный источник святой воды, воды жизни, в место упокоения, где покоятся святые. Сами жилища были, словно царские дворцы, украшенные лепниной и живописью, и были не похожи одно на другое, отличаясь славой и блеском. Они были устроены десницей Божией, чтобы вмещать святых каждого лика святости, и вечно стояли новые. И святые, глядя на эти чудесные жилища друг друга, не пресыщаются великим благолепием. Они обширны и благоустроены для святых апостолов, пророков, святых мучеников, иерархов, подвижников и праведников, и каждого из них жилище просторно в соответствии с благими делами, которые совершил он в бренном мире. В длину и ширину они, если можно сравнить, подобны Константинополю, в котором мы с тобой оба жили в этом мире и познакомились. И вот, все святые выходили радостно из святых жилищ своих и приветствовали меня, радуясь и веселясь моему спасению.
Потом мы пошли в лоно патриарха Авраама, то есть в место, где он обитает. И увидели внутри него неизреченную и непорочную славу. И было оно наполнено цветами благоуханнейшими, миром и духовными ароматами, и небесной свежестью, и желанным благомудрием. Находилось оно в месте благообразном и приятном, с воздухом благотворнейшим, где было очень красиво, и смотреть на него доставляло великое ликование и удовольствие. Еще о многом я хотела бы попытаться всячески рассказать и поведать, но нет у меня слов, чтобы ясно изложить это. В том месте построен небесный мысленный дворец, возведенный духовным зодчеством (из светлых лучей), всех патриархов — Авраама, Исаака, Иакова и прочих. Построен он божественным искусством Бога Вседержителя, с очень благообразным убранством, и очень красив, сверкает тысячами ярких лучей. Там обитают все крещеные дети христиан, умершие безгрешными, и их окружает невыразимая слава и непрестанная радость. Там же находятся и двенадцать патриархов, от которых произошли двенадцать колен еврейских, и они сидят и покоятся в сиянии славы на двенадцати чудесных престолах. И как любой видит луч сияющего солнца, но совершенно не в силах ухватить его, так и души всех святых видят друг друга, но не могут осязать плотскими руками.
Избегая многословия, когда мы обошли все, что находится вокруг Рая, и что находится под землей, и то, что в глубине ада, где Господь наш Иисус Христос поразил сатану, мы повернули к западу, в место, где жестокие мучения и возмездия, ожидающие несчастных грешников и им подобных. Все это показали мне святые Ангелы, говоря:
— Видишь, от скольких пыток освободил тебя Господь? Ибо там находятся темницы мрака, покрытые черной мглой смерти, где стерегутся души умерших грешников, родившиеся с начала мира. Число их, как песок морской или пыль земли. Из-за того, что никогда не могут они видеть сладчайший свет из-за плиты греха, которая накрыла их, они постоянно кричат от горя. И постоянно причитают и рыдают, и алчут и жаждут небесной пищи и воды спасения своего, лишенные благодати Божией.
Ангелы поведали мне, что их пожирают зараза и мерзость грехов, и души беззаконников, дитя мое Григорий, все время кричат одно: «ох! ох! увы нам, несчастным!», как было сказано, и никто не пожалеет и не сжалится над ними. И когда душа приходит в эти мрачные места, где мучаются грешники, освещается место то от Ангелов, светящихся, как огонь во тьме, и душа видит все орудия пыток, которые находятся здесь, чтобы узнать, от какого страшного и жестокого мрака она освободилась за то, что при жизни отступила от грехов и покаялась, и честно соблюдала заповеди Господни, и перешла со стези покаяния к лучшей жизни — небесной.
Когда мы обходили все эти места, меня спросил один из святых Ангелов, охранявших меня:
— Понимаешь ли ты, Феодора, что сегодня добрый отец твой Василий совершает по тебе сороковины, как поминают умерших на сороковой день?
И отсюда я узнала, несчастная, что прошло сорок дней с тех пор, как я умерла. И поселилась я в этом жилище, которое ты видишь, принадлежащем не мне, но преподобному духовному отцу моему Василию, доверенному рабу Господа, духовному отцу других чад. Пребывая в этом мире в святой жизни, он направляет многие заблудшие души и приводит их к Богу, как драгоценный дар и фимиам небесного благовония, в чистом покаянии и правдивой исповеди, к похвале и славе Его. Так что обитают здесь и все другие души, которые он привел сюда прежде меня, помог им, отпустил грехи их, и хорошо очистил, и сохранил неповрежденными для благодати Божией и спасения. Потому что я хорошо знаю, что души кир Иоанна и супруги его госпожи Елены, которые приняли его в своем доме и служили ему в бренном мире, находятся здесь. Здесь же и другие души, которые он наставлял и направлял в течение многих лет и которые привел к небесной жизни, но я совсем не знаю их имен. Но пришло время войти внутрь, чтобы ты увидел наши жилища, потому что мой возлюбленный господин, человек Божий, добрый мой отец, пришел сюда прежде тебя.
Я последовал за ней, и мы вошли внутрь. И когда мы входили, я смотрел на приснопамятную мою путеводительницу, госпожу Феодору, и видел, что по лицу ее как будто сочится влага: это было масло, то есть святой елей вместе с драгоценным миром, и я поразился этому чуду. Она шла впереди меня, одетая в белоснежную льняную одежду, а голова ее была покрыта красным платком. Мы прошли в некий двор, и был он покрыт золотыми и узорчатыми плитками, которые сверкали и были очень нарядными и удивительными, и ни пыли, ни паутины, ни чего иного совсем не было там видно. И посреди этих блестящих золотом плиток были насажены всякие благообразные и плодоносные деревья, и было очень приятно смотреть на это. Двор был весьма велик. Посмотрев на восток, я увидел громадный и высокий дворец, сделанный из огня, но мы не пошли туда. Поблизости от лестниц этого дворца стоял огромный стол, длиной метров двадцати, из драгоценного камня, называемого изумруд, который чудесно сверкал.
У изголовья стола был посажен с востока прекрасный цветущий миндаль, склонявшийся над столом и покрывавший весь его тенью, являя всем, кто видел это, великое благолепие. А на столе была золотая скатерть, сверкающая, как драгоценные камни, украшенная изумрудами, сапфирами, красными сардониксами, рубинами и всеми драгоценными камнями, которые имеются в Раю, и богатыми украшениями для убранства стола. Яствами, которые находились на нем, были чудесные разноцветные плоды, очень красивые на вид, красные, белые, как молоко и цветок лилии, и тысячи разных других цветов, которые ни словом сказать, ни умом описать. Были на нем и разнообразные цветы
И был там сей возлюбленный отец наш великий Василий, восседающий на почетном троне во главе стола, и покоился в великой славе, как хозяин и господин всего. Трон был зеленым и отличался ярким внутренним сиянием. А те, кто совместно с ним вкушали эти чудесные плоды и яства, не были похожи на людей, скованных телесной толщей, но каждый из них был как луч солнца, который невесом и ярок, и имел юное и приятное человеческое лицо, как у Ангелов, и все части и члены, но нельзя было отличить, кто из них был мужчина, а кто женщина. И сколько вкушали они на этой чудесной трапезе, столько же прибавлялось этих царских и чудесных плодов и яств. Ведь были они духовными и небесными, уготованными от Бога для тех, кто обитал здесь. И те, кто их вкушали, наполнялись великой и неизреченной радостью, весельем и ликованием и беседовали друг с другом со спокойной и кроткой улыбкой, сладким благозвучным голосом. Некие юноши поднесли им какой-то розово-красный напиток, ярко сверкавший, в бокалах, светившихся, как снег, бесплотных и невесомых, которые нельзя взять человеческой рукой. И когда кто-то хотел взять этот чудесный бокал, чтобы пить, он оказывался у уст его, наполняя сладостью и действием Святого Духа, и он долгое время оставался в размышлении и изумлении, и сияло лицо его, как распустившаяся свежая роза. Рядом с ними находились и прислуживали им прекраснейшие юноши, лица которых были светлы, как пух, а ладони рук были белее молока. Они были одеты в благообразные красные одежды, окрашенные бесплотным образом. Ноги их были как снег, и препоясывали их пояса, подобные радуге небесной, сверкающие тремя разными цветами. На головах они носили золотые венки с драгоценными камнями и жемчугом, сделанные с великим искусством. Госпожа Феодора, взяв меня за руку, подвела к преподобному отцу нашему Василию и, подойдя к нему, сказала обо мне. Он, улыбнувшись, указал мне взглядом и радостно велел подойти. Приблизившись к нему, я отдал по обычаю земной поклон и испросил молитвы и благословения его. Тогда я услышал, как он говорит смиренным и спокойным голосом:
— Да помилует тебя Бог, дитя, и да благословит явить тебе Свое Лице и насытить всеми благами неба и земли, и да пошлет тебе помощь от Сиона, то есть от Рая.
И поскольку я распростерся на золотом ковре, святой отец мой тронул меня своей рукой; я встал, и он говорит мне:
— Видишь Феодору, которую ты так желал увидеть? — И указал на нее перстом. — Ты просил узнать, как она и в каком месте обитает. Поэтому отныне ты не будешь докучать мне из- за нее.