– Танцевали одетые, или топлес, или…
Мэри хихикнула и покраснела.
– За это нас тогда и прижали. Топлес.
– Только топлес? – уточнил я.
– Ну…
Мэри снова хихикнула.
Отец ткнул в нее пальцем и рассмеялся.
– Вот именно. Непристойное поведение в публичных местах.
Я удивленно перевел на Мэри взгляд.
– Вы танцевали голой в баре?
– Танцевала. А что?
– Нет, нет, я вовсе не хотел сказать…
– Когда-нибудь это даже разрешат.
– Уже разрешили, – съязвил Слэтцер.
– Я про заведения, где торгуют спиртным, – сердито перебила Мэри. – Когда-нибудь и в нашем захолустье это будет законно.
Она поджала губы, хмуро глянула на отца и опять повернулась ко мне.
– Еще что-нибудь?
И вновь Слэтцер перехватил нить разговора. По его словам, была еще одна странность: почему полицейские не оцепили бар сразу после того, как обнаружили тела?
– Там ведь наверняка могло храниться немало денег, которые так потом и не нашли, поэтому логичнее было бы его опечатать – как место нахождения возможных улик по делу об убийстве. Однако бар опечатывать не стали, просто закрыли, и там несколько дней терлись разные личности.
Я спросил у Мэри, где в баре могли прятать деньги.