Дороги в горах

— Да ты что! — замахала руками мать. — И не думай. Не отпущу! Там комары заедят. Да и ночи свежие. Дожди часто перепадают…

— Ничего, мама, не случится. В сохранности привезу. Ей полезно. Да… Я вот до сих пор помню, как ездил с отцом на ярмарку. Такой же, наверное, был?..

— Не больше… Смотри, Валерий… А почему заранее не упредил, что поедете?

— Вот и говорю заранее. Целые сутки впереди.

— Управиться бы…

Вся суббота прошла в хлопотах. Карповна стряпала и следила за внучкой, которая все время рвалась за ворота встречать отца. А когда ребенок на улице, разве будешь спокойным? Там машины снуют, на лошадях ездят, собаки бродят, гусаки щипучие… Проглядишь, а потом век будешь каяться… Вот и металась она из кухни во двор, на улицу и обратно. А когда передала в машину кастрюлю с блинчиками, криночку с оладьями в сметане, бидон с домашним квасом, сверток с пирожками, корзиночку свежих огурцов со своего огорода, одежду и обувь для внучки на случай дождя и холода — почувствовала, что ноги вконец отказали.

— Ох, больше не могу… — Она села на лавочку и оттуда продолжала напутствовать: — Не гоните, а то все растрясете да побьете. Бидон с квасом, Валерий, возьми на руки. Блинчики и оладьи сразу отдайте, чтобы горячих поела. За Ленкой следите — там река.

— Мы ведь, мама, не маленькие. И едем не на год. Да… Давай, Миша.

Шофер, молодой, румяный до самых ушей, с черной полоской модных усиков, понимающе улыбнулся и нажал стартер.

Когда машина скрылась, Карповна посидела несколько минут, потом, опираясь на руки, поднялась, с охами и вздохами побрела во двор. Около крыльца мирно бродили куры. У порога, греясь на солнце, растянулся кот. В горнице посреди пола валялась с поднятыми руками впопыхах брошенная кукла. На стуле лежали Леночкины носки. Тихо и пусто в доме, тихо во дворе. Никто не гоняется за курами, они не кудахчут, не мяукает кот оттого, что его дергают за хвост, никто не топает по полу, не двигает стулья, не пристает с расспросами… Все это показалось непривычным. Карповна подсела к столу, подперла ладонью щеку и задумалась.

А машина тем временем выскочила за околицу села. С пригорка бросились навстречу ей березы, сосны, кедры. Они становятся все больше, бегут все быстрей, потом враз исчезают. А спереди набегают новые.

Валерий Сергеевич опустил в дверце стекло и повернулся к шоферу:

— Как, Миша, подготовился?

— Порядок, Валерий Сергеевич. Червей полная банка. Пшеницы напарил. Крючков запасных прихватил. Удилища на месте срежем. Это все для рыбы. А для себя взял одну штучку. Без нее рыбак не рыбак.

— Понятно… Теперь рыба, наверное, места себе не находит.

— Это уж определенно предчувствие имеет, — с деланной серьезностью согласился шофер. — Такая сила надвигается. Конечно, у них там полнейшая паника.

Валерий Сергеевич рассмеялся, потом смущенно попросил:

— Может, разрешишь? С поворота. Там глухо…

— Можно, — шофер по-прежнему смотрел вперед. — Дорога глухая. А потом, доверяю не кому-нибудь, а начальству.

Валерий Сергеевич вел машину с навыком, смело, но не лихо. Он вовремя убирал газ, переключал скорости, и машина, плавно покачиваясь, точно приседая, перебиралась на тихом ходу через трудное место, а затем с новой силой устремлялась вперед. Когда стрелка спидометра передвигалась за пятьдесят, лицо Хвоева будто каменело, но глаза становились задорными, даже по-мальчишески озорными.