— Скажите, Барт, вы все еще печатаете в воскресных номерах уголовную хронику?
— Иногда…
— Сколько платите за строку?
— Все зависит от качества материала.
В трубке снова послышался алкогольный кашель Грехема.
— Барт, — заговорил он, с трудом ворочая языком, — вы же знаете Марка Клаймитса, который составляет мне компанию в баре Слиго?
Барт вздохнул. Клаймитс когда-то работал в полиции, но сейчас он опустился еще ниже Грехема.
Не давая Барту времени для ответа, Грехем с неожиданным воодушевлением продолжил:
— Речь идет о невероятной истории, Барт: об убийстве Джеральдины Маклайн. Вы помните об этом преступлении? Бывшая танцовщица с Бродвея. Ее убили два месяца назад. Послушайте, Клаймитс знает, кто ее убил.
Хейден закрыл глаза и сжал губы. Было бы слишком красивым совпадением, чтобы Грехем и Клаймитс придумали эту историю сразу же после получения им письма от Вальдо, в котором тот называет имя Джеральдины.
Барт заговорил безразличным, будничным голосом. Он знал, что такие конченые пьянчуги, как Грехем, давно потеряли ощущение времени.
— Это случилось не два месяца назад, а девять… В ту пору Клаймитс еще носил полицейскую бляху и табельный револьвер… Но тогда он упустил убийцу Джеральдины Маклайн.
— Послушайте, Барт, я скажу вам еще кое-что: полиция замяла это дело после того, как провела расследование, и все списала на сожителя Джеральдины. Но Клаймитс утверждает, что она была убита Вальдо.
Отложив лист в сторону, лейтенант Романо уставился в пустоту. Затем снова взял письмо, перечитал его, положил перед собой и принялся за изучение конверта. Пот мелким бисером блестел у него на висках. Стоял теплый, погожий весенний день. В небольшом кабинете начальника отдела уголовной полиции, расположенной в западной части Манхэттена, нечем было дышать. Кондиционер, как всегда в таких случаях, по неведомым законам подлости не работал.
Романо поднял глаза на Гриерзона, Молодого еще полицейского, стоявшего рядом с письменным столом. Широкое лицо Гриерзона было спокойным, как бетонный блок.
— Кто принес письмо? — спросил Романо.
Гриерзон приподнял руку над своей головой (его рост был метр восемьдесят три сантиметра) и сказал:
— Какой-то молодой парень, высокий, как небоскреб, и набитый мышцами, как мешок — кукурузой. Странный, очень странный тип. Он хотел во что бы то ни стало отдать письмо вам лично в руки. Сказал, что ваш приятель Барт Хейден из «Бродвей таймс» приказал ему сделать именно так. Пришлось употребить несколько некорректных слов, прежде чем он убрался.
— Я знаю этого гиганта, — сказал Романо. — Этот парень что-то вроде доверенного лица Хейдена. Его еще зовут Тарзаном. Такое у него прозвище…