– В приглашении говорится, что мужчинам надлежит быть «отвратительными и пугающими», а дамам – «эпатирующими и соблазнительными». Нарушившие этот Code vestimentaire не будут пропущены «стражей». Я съездила в лавку, где продают театральный реквизит, и подобрала нам обоим костюмы, а также купила средства для гримировки.[2]
Она разложила на столе свертки, поставила баночки и тюбики.
– Начнем с вас. Вы будете привидением. Вы почти такого же роста, как поэт Маяковский, но он худой. В просторном балахоне комплекция будет не видна, а голову мы закроем целиком, чтобы не торчала бородка.
Мари натянула на меня колпак с дырками для глаз, оценивающе оглядела, что-то поправила.
– Пожалуй, сойдет.
Я подошел к зеркалу и шарахнулся от собственного отражения.
Жуткая рожа щерилась черной пастью с кривыми клыками, широкая хламида была разрисована трупными пятнами и могильными червями.
– Как я выйду на улицу в таком виде?
– Это-то пустяки. Я купила два плаща с капюшонами. Но с моей экипировкой придется повозиться, – озабоченно проговорила Мари. – Мужчину нарядить легко. Раз-два, и готово. Но как одеться мне? Что такое «эпатаж и соблазнительность»? Вероятно, имеется в виду оголение частей тела. Хм. Грудь обнажать я не буду. Если придется быстро двигаться, без лифчика неудобно. У меня бюст великоват…
Она задумчиво себя пощупала. Я сглотнул. Во рту вдруг стало сухо.
– Обычным декольте, даже очень открытым, наверное, не обойдешься, – продолжала рассуждать Мари. – Их можно увидеть где угодно… Плечи? Тоже недостаточно. Если меня не пропустит эта их «стража», получится глупо. А, я знаю! Декольте д’арьер! Актриса Клокло в Париже произвела с ним настоящий фурор!
Я ничего не понял. Просто наблюдал за ее дальнейшими действиями.
Сначала Мари занялась лицом. Покрыла его зеленой краской, сделала под глазами черные тени, мазнула кисточкой по векам – и они замерцали серебристыми искорками. На голову надела парик, тоже зеленый – в волосы были вплетены водоросли.
– Я купила костюм русалки, но нужно внести в него кое-какие исправления.
Достала из свертка длинное, переливающееся чешуей платье. Попросила у меня ножницы, начала что-то кромсать.
– Вот так. Теперь выйдите, пожалуйста. Хочу проверить на вас эффект.
Я удалился в прихожую. Тряхнул головой, отгоняя воспоминание о том, как Мари сжимала свои груди. Чувственные переживания сейчас были совсем не к месту.
– Заходите!
Она стояла в наглухо закрытом, узком платье до самого пола. Нижняя его часть, покрытая блестками, изображала русалочий хвост.
– Ну как вам?