– Без чего не обошлось? – не понял я.
– Та-ак, а вот это интере-есно, – полупроговорила-полупропела она, просматривая какие-то записки, неряшливой стопкой лежавшие сбоку.
– Что там?
Вдруг в коридоре послышались шаги. В панике я метнулся в угол, вжался в стену.
Открылась дверь. На пороге стоял Бобков.
– Вот вы где, ‘усалочка, – засмеялся он, глядя на Мари, а меня пока еще не заметив. – Когда внезапно погас свет, у меня возникло подоз’ение… Очень уж зазывно вы на меня посмот’ели. Но как вы п’оникли в мое святилище? Ах, неважно! Нам с вами не сюда. Идемте в «Х’ам чувственности», п’инесем же’твоп’иношение богу ст’асти!
Он протянул обе руки, шагнул вперед – и уставился на меня.
Выпучился:
– Э, да это не Маяковский! Вы кто?
Решение нужно было принимать быстро. Если бы он начал кричать и звать слуг, ситуация стала бы необратимой. Лучшая оборона, как известно, нападение.
– Полицейский, – объявил я. – Господин Бобков, вы подозреваетесь в похищении и убийстве вашей двоюродной племянницы Дарьи Хвощовой. Имеющихся здесь улик, – я обвел рукой комнату, – более чем достаточно, чтобы потребовать у вас объяснений!
– Я похитил? И убил? Я?! – очень правдоподобно изумился хозяин.
– Да, из ненависти к ее матери. В отместку за то, что она увела у вас художника Монсарта.
На костлявой накрашенной физиономии декадента появилось весьма неожиданное выражение – досады.
– Чё’т! – простонал Зибо. – Какая к’асивая, какая великолепная идея! Почему она не п’ишла мне в голову! Я же действительно мог сам ук’асть у тва’и единственное, что ей по-настоящему до’ого – как мне был до’ог мой Ан’и! П’икончить и п’ислать Алечке в виде посылки. Отк’ывает она ящик, а там ее чадо, ’азук’ашенное как то’т. Ах, какая художественная акция могла получиться! Но девчонку, к сожалению, ук’ал не я.
– А кто же тогда? – спросил я, не веря ни единому его слову. – Или мы потолкуем об этом в полиции, на допросе?
Но Бобков нисколько не испугался.
– П’едставьтесь-ка, суда’ь, – потребовал он. – Вы из какого под’азделения? Кто ваш начальник?
Я молчал. Проникнув в дом тайным образом и затеяв обыск безо всякого ордера, я никак не мог перевести объяснение в официальное русло.
– Не желаете гово’ить? Ничего. Сейчас я это выясню. Позвоню Валентину Анатольевичу, – назвал он по имени директора Департамента. – Мы хо’ошо знакомы, он пользуется моей ложей в Александ’инском теат’е. А вы с вашей инте’есной спутницей извольте оставаться на месте. Вп’очем, я позабочусь, чтобы вы никуда не исчезли.