В субботнюю ночь пролеток на Большом проспекте хватало, но эффект был тот же. Балахон с колпаком я снял, оставшись в жилетке, но при виде фосфоресцирующего лица мадемуазель Ларр лошади всхрапывали, а ваньки крестились и взмахивали кнутом.
– Смойте светящуюся краску, – потребовал я. – Иначе нас никто не посадит, а скоро разведут мосты, и мы останемся на острове до утра.
– Да где же? Это не Лондон, общественных уборных тут нет.
Я предложил спуститься на набережную, умыться невской водой.
Так мы и поступили.
Присев на ступеньки, Мари тщательно протирала лицо платком, смачивая его в реке.
Разговор наш был мрачен.
– Бедная Алевтина Романовна не утешится даже местью, – говорила Мари. – Потеря дочери это ужасно, но еще страшнее неизвестность. Жива девочка или нет? Что с нею произошло? Неужели просто исчезла – и всё? Навсегда? Вот мысли, которые иссушают несчастную женщину. Это мука, которой никому не пожелаешь…
– Что же все-таки произошло с Дашей? – в десятый, наверное, раз повторил я. – Уже ясно, что похитили ее не ради выкупа. За полтора месяца никто от Хвощовой ничего не потребовал. Месть, выходит, тоже ни при чем.
– Остается самая жуткая версия. Не просто наиболее вероятная, но, увы, теперь единственная. – Мари сдернула свой зеленый парик, бросила его в реку, и он закачался, словно по Неве, в самом деле, плыла русалка. – Даша стала жертвой полового маньяка. Чем-то его привлекла именно эта девочка. Некий триггер включил манию.
– Кто включил?
– Триггер, спусковой крючок. Если мы хотим найти и наказать преступника…
– Очень хотим, – свирепо перебил я.
– …Нужно попытаться определить, что стало этим триггером. Тогда, может быть, удастся выйти на другие сходные случаи и потянется какой-то след. Чем могла привлечь маньяка именно эта девочка?
– Может быть, тем, что ее в шесть лет наряжали, как барышню – в длинное платье, шляпку, туфли на каблуках? Помните, Хвощова нам про это рассказывала? Вдруг в полицейской картотеке есть случаи, когда нападали на маленьких девочек, одетых по-взрослому?
Предположение показалось мне самому очень правдоподобным, но Мари даже не повернула головы. Она пристально глядела на пару уток, привлеченных плавающим париком.
– Вы слышали, что я сказал?
Мари повернулась. Ее брови были сдвинуты.
– Мое лицо больше не светится? Тогда едемте к Хвощовой.
– Сейчас, среди ночи? Но зачем?