Алексей (обнимая Евдокию). Хорошо-то как, маманя. Монастырь там хороший, я бывал. Может, поселят тебя в игумениных кельях, а батюшка разрешит, то навещу тебя с радостью. Там городьбы и ворот около монастыря, и никакой крепости нет. Вид там вольный, и с монастырем сим смежны многие дворы поповские, посадские, ямские. А место глухое. Через монастырь лежит дорога, тройки ездят, колокольца звенят. Весело. (Плачет. Целует Евдокию.)
Евдокия (плачет). Прощай, Олешенька, прощай. Прости, что ты у меня из пеленок рано вывалился. Если б ты близко был, не так бы то и было. (Ее уводят.)
Алексей. Батюшка, позволь и мне удалиться, ежели более не потребен.
Петр (Толстому). Петр Андреевич, потребен тебе еще сегодня царевич?
Толстой. На сегодня не потребен.
Поспелов (входит). Государь, Орлова разыскали да привезли.
Петр. Что сказано ему?
Поспелов. Сказано, что государь в гневе на него и повелел непременно отыскать.
Петр. Орлова сюда давай, я ему внушение сделаю, а царевича отвезти надобно с дежурным офицером в дом кабинет секретаря Макарова. А обед ему пусть из придворной кухмистерской привезут.
Алексей. За милость вашу благодарю, батюшка. Позвольте еще на дорогу. (Наливает водки, выпивает и уходит.)
Толстой (просматривая бумаги). Государь, спытать еще хотел, куда посылать сеченых баб? К прикладу, бабы Алена Андреева да Авдотья Кузьмина еще в июне высечены кнутом, и уж сколько месяцев длится переписка, а ссылка их на прядильный двор состояться не может. Бабы эти стары, работать не могут, а кормить их кумпанейщикам от себя без работы не можно. У нас же в Тайной канцелярии после приговору и секуции на них пайка не имеется, и ежели их, государь, вновь не станут принимать, то думаю освободить с запискою о молчании на волю.
Входит Орлов.
Петр. Погоди, Петр Андреевич, с твоими сечеными бабами. Уж сам, без государя, разберись. (К Орлову.) Где, гуляка, был, что тебя сыскать не могли? Знаешь, что я на тебя гневен.
Орлов (падает на колени). Виноват, государь, люблю Марьюшку.
Петр (удивленно). Которую Марьюшку?
Орлов. Марью Даниловну. Фрейлину Гамильтон.
Петр. Ну-тко, встань с колен да толком расскажи, давно ль ты ее любишь?
Орлов. Третий год.
Петр. Бывала ли она беременна?
Орлов. Бывала.
ebooksa