Гостья

Пьер смерил ее недобрым взглядом.

– Но вы были вольны выбирать, – сказал он.

Ксавьер на мгновение опешила, потом по ее лицу пробежала высокомерная тень, и снова она обратились к Франсуазе.

– Нам надо вернуться туда вместе, – сказала она. – В конце концов, в дансинг отлично можно пойти и одним женщинам. В субботу на негритянском балу было необычайно приятно.

– Я согласна, – ответила Франсуаза, весело взглянув на Ксавьер. – Вы пустились в излишества! У вас две бессонные ночи подряд.

– Именно поэтому я отдыхала весь день, – сказала Ксавьер. – Мне хотелось быть бодрой, чтобы выйти с вами.

Франсуаза, не моргнув, выдержала язвительный взгляд Пьера; все-таки он сильно преувеличивал: не было оснований строить такую мину из-за того, что Ксавьер понравилось танцевать с Жербером. Впрочем, он сознавал свою вину, однако замыкался в собственном злобном превосходстве, откуда позволял себе с готовностью топтать правила хорошего тона и всякого рода мораль.

Франсуаза решила любить его вместе с его свободой, для этого требовались легкость и оптимизм. Если Пьер был свободен, то не от нее одной зависело любить его, поскольку он свободно мог внушить ненависть к себе. Чем и занимался в данный момент.

Такси остановилось.

– Вы подниметесь вместе с нами к Поль? – спросила Франсуаза.

– О да, вы мне говорили, что у нее очень красиво, – ответила Ксавьер.

Франсуаза открыла дверцу.

– Ступайте вдвоем, я подожду вас, – сказал Пьер.

– Как хочешь, – отвечала Франсуаза.

Ксавьер взяла ее за руку, и они вошли в ворота.

– Я так рада увидеть ее прекрасные апартаменты, – сказала Ксавьер. Она была похожа на маленькую счастливую девочку, и Франсуаза сжала ее руку. Даже если эту нежность порождала обида на Пьера, принимать ее было сладостно; возможно, впрочем, в течение этого длинного дня уединения Ксавьер очистила свое сердце. По ликованию, которое такая надежда вселила в нее, Франсуаза определила, насколько враждебность Ксавьер была для нее мучительна.

Франсуаза позвонила, им открыла горничная, проводившая их в огромную комнату с высоким потолком.

– Я предупрежу мадам, – сказала она.

Медленно повернувшись во все стороны, Ксавьер с восторгом произнесла:

– Как красиво!