Мистер Морг

— Видел. Счастливый вы человек, Питер. У вас такая ферма, такая чудесная семья. Недавно я разговаривал с одним человеком о жадности. Ну, знаете, как корыстолюбие может завести человека в долину суда. Хорошо, что вы не корыстолюбивы, Питер, что вы довольны своей жизнью.

— Доволен, сэр, благодарю вас.

— Конечно, нам нужны прекрасные дары фермы, не правда ли? Так же, как нужны…

Он замолчал, постукивая по подбородку указательным пальцем с длинным, зазубренным ногтем.

— Прекрасные дары Небес? — подсказала Фейт[8], жена Питера, готовившая обед у очага на другом конце комнаты.

Ее кухня тоже была прекрасным даром: чистая, прибранная, с соломенно-желтыми стенами из сосны, с чашками и тарелками, аккуратно расставленными на полках. В самом сводчатом очаге размещались сковородки — обыкновенные и с длинной ручкой, на ножках; подставки, чугунные горшки, котел для выпекания, крючки для котелков и другая утварь, нужная, чтобы вести домашнее хозяйство и кормить семью.

— Именно так, — согласился его преподобие.

Младшая дочь Робин, помогавшая до этого матери, подошла к священнику, сидевшему во главе стола с чашкой сидра, и показала ему то, за чем сходила в другую комнату. Ей было восемь лет, у нее были светлые волосы, и она очень гордилась своей подушечкой, на которой как раз и была вышита малиновка[9], усевшаяся на ветку дерева.

— Я ее сама сделала, — сказала девочка.

— Правда? Как здорово! Значит, ты говоришь, что мама совсем тебе не помогала, да?

— Ну… — Робин улыбнулась. Глаза у нее были теплого ярко-голубого цвета, как у матери. — Она вначале мне помогала и потом доделать помогла.

— Ага! Но я уверен, что между началом и доделыванием было много работы. — Он вернул подушку девочке. — Так, а это у нас что? — Подоспел средний ребенок, тринадцатилетний белокурый мальчик по имени Аарон, он тоже хотел похвастаться своей любимой вещицей. — Прекрасная коллекция, — сказал священник, взяв у него белую глиняную баночку и любуясь яркими разноцветными стеклянными шариками, собранными в ней.

— Сколько их у тебя?

— Двадцать два, сэр.

— А что ты с ними делаешь? Играешь?

— Да, сэр. Ну и смотрю просто на них.

— Наверное, любому мальчику хотелось бы, чтоб у него такие были.

— Да, сэр, конечно, любому мальчику хотелось бы.

— Аарон! — обратилась к сыну Фейт Линдсей. — Хватит уже надоедать преподобному Бертону.

— Он мне не надоедает. Вовсе нет. Держи, Аарон.