— Вы в этом уверены?
— Абсолютно. Я веду строгий учет всех, кто покупает мои… — Он чуть было не сказал «произведения». Но вместо этого произнес: — Работы.
Мэтью не совсем понимал, чего можно ожидать от этого человека. Квизенхант был тощ и долговяз, руки его казались слишком большими для таких тонких запястий, а ступни походили на баркасы. У него были большие карие глаза, а голову украшали белокурые волосы с вихром, торчавшим на макушке, точно какое-то экзотическое растение. Густые светлые брови дугами изгибались над оправой его очков, как будто он беспрерывно задавал кому-то вопрос. Мэтью, наведя справки, уже знал, что Квизенханту двадцать восемь лет, но он казался моложе. В нем — в его легкой сутулости, в интонациях, повышавшихся на последнем слове каждого предложения, — было что-то почти детское. Это впечатление усиливалось множеством веснушек, разбросанных по его румяному лицу. Мэтью он казался диковинным переростком-двенадцатилеткой, одетым в отцовские туфли с пряжками, белые чулки, темно-коричневые бриджи и кремовую рубашку с галстухом в желтую полоску. Ему вспомнилось выражение «ошибка природы».
Пришло время выкатить пушку.
— Я представитель закона из Нью-Йорка, — сказал Мэтью. — В данном случае можете считать меня уполномоченным королевского суда. Я ищу Морга. Возможно, у вас есть нужные мне сведения.
— Вот как, — негромко ответил Квизенхант и потер нижнюю губу. — Хм, почему же тогда вас не сопровождают официальные лица Филадельфии? Я лично знаком с главным констеблем Абрамом Фаррадеем.
— Да-да, — сказал Мэтью. — Он-то меня к вам и послал.
— Я думал, вы индейский разведчик, — сказал Квизенхант, и в его голосе прозвучало почти разочарование.
— Можно? — Мэтью сделал движение, чтобы войти.
Наступил неловкий момент: хозяин дома посмотрел на жену, гадая, согласна ли она впустить в их владения этого оборванца, будь он хоть служителем закона, хоть индейским разведчиком или предводителем уличных попрошаек. Но она милостиво кивнула Мэтью, отступила назад и спросила, не желает ли он испить водички с лимоном.
Квизенхант провел Мэтью по коридору в свою мастерскую, где тот увидел, как человек может любить дело, которым занимается.
Три дня назад в слабом свете раннего утра Мэтью, спотыкаясь, вышел из леса к деревне за водяной мельницей. Он не успел зайти далеко, когда между двух домов появился человек в коричневой шерстяной шапке, сером сюртуке и с факелом и заорал:
— Кто это там идет?
Мэтью решил, что лучше ответить, поскольку человек еще и целился в него из мушкетона.
— Индейцы шалят, — сказал ему сторож, когда они отправились к местному констеблю, которого звали Иосафат Ньюкирк.
Это оказался не Колдерз-Кроссинг, а Хоорнбек, — по словам сторожа, сей населенный пункт находится на Филадельфийском тракте примерно в четырех милях от города. По дороге сторож рассказал, что на индейцах боевая раскраска. В голове у Мэтью по-прежнему болезненно пульсировало, в глазах то затуманивалось, то прояснялось, но худо-бедно жить было можно.
— Ого! Да они никак и тебя отделали?
— Кто? — спросил Мэтью.
— Индейцы, приятель! Ими тут все кишит!
Хоорнбек, городишко с видом на живописное озеро, находился в состоянии повышенной боевой готовности. Там и сям вооруженные люди вели куда-то норовистых лошадей. Женщины стояли группками, держа на руках младенцев или успокаивая испуганных детей, что постарше. Когда Мэтью был препровожден в кабинет констебля в беленом здании ратуши, секретарь сообщил, что констебль Ньюкирк отправился на обход проверять других сторожей. У Мэтью не было лишнего времени, и он попросил, чтобы его отвели к местному врачу. Через несколько минут он был у дверей белого дома с темно-зелеными ставнями, у самого озера.
ebooksa