— Проблема интересная, — сказал Грейтхаус. Лицо его было серьезно как гранит, но Мэтью понимал, что это лишь маскировка волчьей улыбки. Черные глаза Грейтхауса заблестели. — Мы ее решим. Или… вернее… скажем так, мистер Корбетт ее решит: я пока не в состоянии свободно передвигаться, а в такую промозглую погоду неприятностей не оберешься.
— О да, — сухо сказал Мэтью. — Неприятностей точно не оберешься.
Грейтхаус засмеялся невеселым смехом. Он продолжал внимательно смотреть на Йеспера Оберли.
— Сэр, мы принимаем этот достойный вызов. Можем ли мы сейчас получить деньги?
— Пятьдесят фунтов сейчас, — сказал Оберли, наклоняясь вперед, чтобы вложить мешочек в протянутую руку Грейтхауса. — И пятьдесят, когда дело будет сделано.
— И сделано на славу.
— Ага, слава будет всемирная, — сказал Мэтью.
— Нужно подписать кое-какие бумаги.
Грейтхаус достал из ящика своего стола документы и подвинул вперед перо и чернильницу. Уж слишком охотно, подумал Мэтью.
Оберли встал со стула и поставил где нужно свою подпись.
— На улице стоит карета. — Его внимание было сосредоточено на Мэтью. — Если хотите собрать вещи на одну или две ночи, я попрошу кучера отвезти вас к вашему дому.
— Это будет нелишним, спасибо.
Мэтью тоже встал. Оберли снял с крючка свой камзол и стал натягивать его. Черная треуголка была водружена на голову, потом были застегнуты костяные пуговицы камзола.
— Мистер Оберли, — сказал Мэтью, — вы не могли бы пару минут обождать в карете, пока я переговорю с моим партнером?
— Конечно. Жду вас.
Слуга с желтым лицом вышел, и по ступенькам застучали его сапоги.
«Вы с ума сошли?» — хотел было сказать Мэтью, но Грейтхаус заговорил первым:
— Успокойся же. Остынь.
— Остыть? Вы посылаете меня вести переговоры со Смертью? От имени умирающего человека, который, небось, по меньшей мере наполовину такой же помешанный, как вы!
Грейтхаус уже открывал мешочек, чтобы посмотреть на золотые монеты.