XCV
Благочестивый язычник, который пытался подольститься к деревянному идолу, просидев несколько лет без движения на безлесной равнине, заметил, что молодой плющ тянет к его ногам свои нежные усики. Он решил, что сможет вытерпеть дополнительные муки в виде небольшой тени, и пригласил плющ чувствовать себя как дома.
– Непременно, – ответил на это плющ, – ведь моя задача – украшать древние руины.
Плющ обвился цепкими усиками вокруг изможденных ног язычника и через полгода полностью покрыл его своей зеленью.
– Настала пора, – объявил язычник через год, – выполнить оставшуюся часть моего религиозного обета. Я должен на протяжении нескольких сезонов выть и скакать. Ты был очень добр ко мне, но мне больше не требуются твои любезные услуги.
– Зато мне требуются твои, – сказал плющ. – Ты стал моей второй натурой. Пусть другие занимаются приятными гимнастическими упражнениями и почитают таким образом богов, а ты и я будем страдать и становиться сильнее – в указанном порядке.
Язычник пробормотал что-то о разделении труда; его кости все еще могут видеть паломники.
XCVI
Лиса, увидев плавающего лебедя, крикнула ему:
– Что это за корабль? Мне нужно отправиться этим рейсом.
– Билет есть? – спросила птица.
– Нет, но я договорюсь с компанией-перевозчиком.
Лебедь подплыл к берегу, и лиса взобралась ему на спину. Когда они отплыли от берега на довольно большое расстояние, лиса заявила, что неплохо было бы пообедать.
– Я бы не советовал тебе пробовать еду, которую подают на борту, – сказал лебедь, – у нас есть только соленое мясо. Опасайся цинги!
– Ты совершенно прав, – кивнула лиса. – Может, мне удастся утолить голод фок-мачтой.
С этими словами она откусила лебедю шею; корабль опрокинулся, и лиса утонула.
МОРАЛЬ: присутствует, но не поучительна.
XCVII
Обезьяна нашла кучу кокосовых орехов, принялась грызть один из них и бросила его, отвратительно рыгнув.
– Ну до чего же мерзкий вкус! Не успеешь что-нибудь оставить без присмотра, как кто-нибудь приходит и наливает туда гадкое молоко!