Шайенн закатила глаза.
– Я говорила тебе миллион раз, мама. Дело не в том, что я не хочу детей. Я хочу, просто не думаю, что есть крайний срок для этого. У меня достаточно времени, чтобы найти подходящего человека, с которым они у меня будут.
Дарлин посмотрела на потолок.
– Ты слышишь, Хэнк? Она думает, что у нее полно времени.
Затем она указала пальцем на нас.
– Говорю вам, девочки, биологические часы – это реальная вещь, и вы даже не услышите, как их тикание замедляется, пока не станет слишком поздно. И тогда нет ничего, кроме печальной, одинокой тишины на месте потенциала для надежды и радости. – Она положила руку на грудь. – Прямо как в моем сердце.
Я наблюдала, как Шайенн глубоко вздохнула, словно пытаясь сохранить самообладание, и решила сменить тему.
– Не хочет ли кто-нибудь из вас попробовать булочку?
Я взяла поднос и понесла его вокруг стола.
– Конечно.
Дарлин оживилась. Она выбрала одну и откусила кусочек, медленно пережевывая. Затем положила руку на сердце и сказала:
– Что ж, неудивительно! Они изысканны! Шайенн, попробуй.
Сестра Гриффина посмотрела на меня.
– Вкусно?
Я улыбнулась.
– Конечно.
Она попробовала одну, и ее реакция была такой же, как у ее мамы.
– О боже, так вкусно, – пробормотала она с набитым ртом.
– И совсем не сухие, – добавила Дарлин.
– Булочки никогда не должны быть сухими, они должны быть рассыпчатыми, – сказала я. – Но еще их нужно есть с горячим напитком. Могу я принести кому-нибудь из вас кофе? Я с удовольствием сделаю свежий кофе.