Внезапно я подумал о тех старых сценах из «Семейки Аддамс», где Гомес терял рассудок, когда Мортиша говорила по-французски. В детстве я никогда не понимал этого даже при повторном просмотре, но теперь осознал, в чем там было дело. Неважно, что я понятия не имел, о чем она говорила. Просто слова, льющиеся с ее губ, были сексуальными.
Блэр вздохнула и откинулась на пятки, глядя на меня снизу вверх и надув губы.
– Она не выйдет.
Господи, она была очаровательна. И почему здесь так жарко?
– Может, ей просто нужно привыкнуть, – сказал я. – Оставим ее одну? Я бы выпил холодного пива.
– Конечно. – Она взялась за протянутую мной руку и поднялась.
– Спасибо. Я уже говорила, какие у тебя хорошие манеры?
– Не думаю. – Я отпустил ее руку, боясь начать целовать ее руку с кончиков пальцев и выше – в стиле Гомеса.
– Ну, они у тебя замечательные. Мне кажется, что все парни, которых я встречала за последние несколько лет, – неандертальцы в дорогой обуви. – Она пожала плечами. – Или, может быть, я просто привлекаю придурков, которые думают, что деньги – это то же самое, что и хорошие манеры.
– У меня нет ни того, ни другого.
Блэр засмеялась.
– Неважно. Я лучше буду с тобой, чем с кем-либо из них. Эй, слушай. Ты не возражаешь, если я быстренько воспользуюсь твоей ванной, чтобы освежиться перед нашим отъездом?
– Не возражаю. Я подожду снаружи.
Собираясь выйти из комнаты, я взглянул на бальное платье, висящее на внутренней стороне двери шкафа.
– Хочешь, чтобы я снова надела свадебное платье? – поддразнила меня она. – Кажется, оно пользуется большим успехом.
Я злобно посмотрел на нее.
– Не смей.
– Мне нравится, когда ты играешь строгого босса.
Ее ухмылка была озорной и манила подойти к ней и бросить на кровать – как мне хотелось это сделать!
Я вышел из комнаты до того, как сказал – или сделал то, о чем бы потом сожалел.