Он отпустил меня, когда мы подошли к грузовику.
– Убери плакат, пожалуйста. Я отвяжу банки.
Я открыла заднюю дверь чуть меньшего размера со стороны пассажира и взглянула на черно-белого котенка в переноске.
– Привет, милашка. Ты уже ждешь не дождешься приехать в свой новый дом? – Забравшись на сиденье, я стянула лист бумаги с окна, к которому он был приклеен. – Не обращай внимания на своего нового папу. Он сейчас сварливый, но я клянусь, он хороший парень.
– Передай мне плакат, пожалуйста, – попросил позади меня Гриффин.
Я вылезла из грузовика, смущенная тем, что он мог видеть мое нижнее белье, которое было не особо сексуальным.
– Держи.
Он взял банки и листок, прошел на крыльцо и кинул все прямо за решетчатую дверь. Я села на переднее сиденье и стала ждать его, слушая мяуканье котенка сзади.
– Все в порядке, котенок, – сказала я, гадая, мальчик это или девочка и есть ли у него – или у нее – имя.
Гриффин сел за руль и захлопнул дверь.
– Говорил же, что моя семья отвратна.
– Им действительно нравится доставлять тебе неприятности, не так ли?
– Ага.
Он завел двигатель, но не тронулся с места.
– Как-то легче было это принимать, когда папа был жив. Теперь всегда кажется, что двое против одного.
– Как давно его нет?
– Чуть больше двух лет.
– Сочувствую.
Он пожал плечами.
– Думаю, такова жизнь. Я хотел бы, чтобы он прожил достаточно долго, чтобы уйти на пенсию. Наслаждаться своей жизнью больше. Он так много работал – каждый день своей жизни. Для чего?