Конечно, она может его отпустить. Однако это было бы явным признаком слабости. Нет уж, пусть все остается как есть. Тем более ей еще нужно поговорить с Бенедиктом.
Прежде чем лечь спать, Хюльда достала конверт, посланный ей Робертом. Она хранила его в надежном месте в комоде, стоявшем в гостиной. Прошло два месяца после ее поездки в Соединенные Штаты. После того как выяснилось, что ее отец умер, она попросила его тезку об одной услуге. Хюльда поинтересовалась, не сможет ли он раздобыть фотографию ее отца – не важно, старую или новую, – раз уж они были знакомы. Роберт ответил, что, насколько он помнит, у него самого такой фотографии нет, но обещал постараться помочь ей. Через месяц с небольшим из Америки пришел конверт. Ничего особенного он собой не представлял, но его содержимое имело для Хюльды неизмеримую ценность. В конверте лежал не оригинал, а четкая фотокопия старого снимка, на котором был изображен человек в военной форме. Наконец-то она смогла увидеть его, своего отца. Молодой мужчина, которому, должно быть, не исполнилось и тридцати, с темными, густыми и слегка вьющимися волосами, он был весьма привлекателен. Улыбался скорее не губами, а глазами и глядел немного в сторону, а не прямо на свою дочь Хюльду. С тех пор как у нее появилась эта фотография, она смотрела на нее каждый вечер, и на ее глаза наворачивались слезы.
Ее разбудила резкая трель телефона.
Она тут же вскочила с постели – благо спала она некрепко – и кинулась к аппарату.
– Хюльда, тебе нужно немедленно приехать сюда. – На другом конце провода был Лидур.
Она не на шутку встревожилась. По какой-то причине первый вопрос, возникший у нее в мозгу, был, не стряслось ли что с Дагуром.
– Что случилось? – только и смогла спросить она.
– Проблема с Дагуром. Он совсем слетел с катушек, и нам пришлось вызвать к нему врача. Это заключение на нем так отразилось. Нам удалось его немного успокоить, но теперь он хочет говорить с тобой – только с тобой, а не со мной и не с кем иным. Все никак не может забыть, что я был тогда вынужден арестовать его отца.
– Скоро буду, – сказала Хюльда и, положив трубку, стала наспех натягивать на себя одежду.
39
– Я буду говорить только с вами. Без него, – с вызовом сказал он.
Хюльда не собиралась позволять арестанту диктовать свои условия.
– Лидур останется здесь, Дагур. Это не обсуждается. Вы изъявили желание с нами побеседовать. Что вас тревожит?
Он немного помолчал, а потом чуть ли не закричал:
– Я… я не могу больше… Это невыносимо – сидеть под замком! Мне… мне вспоминается отец и как его арестовали на моих глазах… Он оказался в такой же камере и не выдержал – достал где-то этот чертов ремень и повесился. Мне не хватает воздуха… Такое чувство, будто я умираю.
– Я вам искренне сочувствую, Дагур, это нелегко. Но насколько я поняла, вы хотите поделиться с нами какой-то новой информацией…
Снова повисла пауза.
– Да, – нарушил молчание Дагур.
Хюльда ждала.
– Я, вообще-то, не собирался об этом говорить… Но и сидеть в камере больше невыносимо!