– Просто наберите меня, если она будет задерживать оплату, – произношу, протягивая врачу визитку, – вы ведь явно ей сочувствуете.
– И чем же я объясню Катерине магическую оплату счетов? – врач уводит глаза в сторону. – Если вдруг вы с ней наиграетесь?
Из моей груди вырывается едкий смешок.
Наиграюсь.
Он бы еще сказал “переболеете”.
Я бы с удовольствием ей переболел, только она, кажется, – мое неизлечимое.
– Скажите, что получили спонсорскую помощь. Просто не выставляйте ей счетов, а выставляйте мне. Договорились?
Он смотрит на меня ровно столько времени, сколько нужно мне для формирования мысли, что придется и ему добавить свой процент от “проходящих операций”. Но одновременно с этим Борис Анатольевич быстро кивает головой.
– Хорошо. Но и вы тогда одну мою просьбу выполните.
Приподнимаю бровь. Неужели все-таки процент попросит?
– Позаботьтесь об этой девочке, – глухо произносит он, глядя мне прямо в глаза, – по-настоящему позаботьтесь. Она слишком давно тащит на своих плечах непомерную ношу.
Ну тут уж…
Что я могу сказать?
Спасибо, кэп? Нет, такие ответы успешным деловым отношениям не способствуют.
– Это у меня в планах первым пунктом, док.
А вот этот вариант, кажется, устроит всех.
Холера находится на крыльце клиники. Стоит себе с краешку, уронила руки на перила, и тяжко на них опирается. Ощущение такое, будто примеряется выкинуться с крыльца, благо оно тут высокое. Правда, не особо с него можно убиться, а вот свернуть себе что-нибудь – очень даже.
Одна моя рука падает слева от неё. Вторая – справа. Раз – и девчонка накрепко “пристегнута” ко мне моими же конечностями, как ремнями безопасности. Никуда теперь не прыгнет, ничего себе не свернет.
Честно говоря, не очень я в это верил. Просто придумал себе самый идиотский повод, чтобы заграбастать её в бессовестные свои руки.
Сейчас, когда на все уже стало плевать, отказываться от этого не хочется больше совсем никогда.