А вот испуг – да. Она боится. Меня боится. И даже это побуждает меня удвоить усилия.
Боже… Как же хочу… В волосы гадине вцепиться. Невозможно дышать от этого желания, раздирающего меня на клочья.
– Проваливай, идиотка, – Ройх рычит яростно, и это явно не мне, – проваливай, если дорожишь собственным здоровьем. Потому что даже я не смогу сдерживать эту бешеную гарпию вечно.
Иуда. Брут. Подлец!
Он еще и защищает её!
Дает уйти. После какой-то жалкой оплеухи!
Ярость накрывает пеленой слез, и меня саму начинает почти лихорадить от раздираемой изнутри боли.
Я ей верила.
Верила!
Я настолько безоглядно бросилась изобличать Ройха, что даже мысли не было, что Анька может врать. И из-за чего. Из-за зависти?
Ну, вот теперь точно завидовать нечему!
Меня трясет все сильнее. Рыданий из меня вырывается все больше.
– Может быть, вам помочь? – откуда-то доносится голос. Чужой голос.
– Нет, спасибо, я сам со своей девушкой разберусь, – отрывисто бросает Ройх, и эта маленькая ложь заставляет меня зареветь еще горше.
А ведь я почти… Почти спохватилась, что привлекаю слишком много внимания.
Но боже, как же… Невыносимо… Слышать эти слова и знать, что он точно говорит, только чтобы от него отвязались поскорей…
– Господи, девочка… – Он тихо стонет, и его горячее дыхание обжигает мою шею, – что сделать, чтобы ты прекратила рыдать? Неужели так хочешь драки с Капустиной? Хочешь, догоню её? Хочешь, сам ей что-нибудь оторву? Скажи уже. Все что хочешь, сделаю, лишь бы ты прекратила так душераздирающе реветь.
– Я… Я … – пытаюсь говорить, но слова тонут в спазмах раздирающего меня на части ужаса. С каждой секундой я все больше осознаю, кем все это время была для Ройха, и жить с этим становится все сложнее.
Он мне не поверит… Никогда не поверит… Никогда не глянет, как на кого-то достойного…
– Ну что ты плачешь? – стальные силки его рук в какой-то момент расслабляются и становятся для меня чем-то вроде теплого уютного гнездышка. – В чем твое горюшко, Катерина? Не держи в себе. Признавайся.