Грэг забирает телефон. Мягко, но настойчиво.
– Мы будем дома к ночи. Так что не очень увлекайся свободой.
– Ладно-ладно, – ворчит его дочь. – Уже и пошутить нельзя. Ты ж не знаешь, а я, между прочим, образец примерной малышки. Учусь хорошо – раз. Танцами занимаюсь – два. Три языка учу – три. И люблю вас, родители, – четыре. Не балуйтесь, хорошо? И не ругайтесь, ага?
Грэг ловит пристальный взгляд Юли.
– Я помню её маленькой. А теперь у меня почти взрослая дочь. Независимая и сильная личность.
– Очень на тебя похожа, – вздыхает Юля. – И не только внешне.
– Я столько пропустил всего.
– А я часто думаю, что виновата. Что ушла тогда. Смалодушничала. Не смогла помочь тебе и поддержать. Бросила.
– Не говори так, – качает Грэг головой. – Я сам себя терпеть не мог. Ты тогда сделала правильно.
– Лучше не думать об этом.
Он чувствует её боль. Хочется разгладить горькую складочку у рта. Провести пальцем по страдальчески сведённым бровям. Ничего. Он сможет объяснить ей, что она не виновата. Сможет силой своей любви высушить слёзы и горечь. Заставит забыть плохое.
– Юль… чаю или всё же потанцуем?
Он улыбается ей лениво и с намёком. Это тоже маленький штришок из прошлого. Однажды она сказала, что в постели тоже можно танцевать. Только этот танец тел – для двоих. Не на публику. Потому что слишком откровенный и вызывающе красивый. А тот, кто осмеливается следить за подобными танцами, рискует ослепнуть.
– Потанцуем, – смеётся она бархатно, рвёт низкими тонами душу, зажигает огонь внутри, от которого поднимается всё. И настроение, и плоть.
Он узнавал её заново. Он вспоминал забытое. И то, как нетерпеливо она закусывает губу. Как жадно притягивает к себе его бёдра, раскрываясь, приглашая войти, Её движения, вздохи, вскрики. Её распухшие от поцелуев губы. Голова её, что мечется по подушке, и трепет ресниц.
– Грэг! – вскрикивает она и сжимается, сокращается, пульсирует, впитывая волны оргазма. И можно больше не сдерживаться – плыть по её стихии, добавляя в танец страсти свои па, свои элементы, свой стон освобождения, в котором – и экстаз, и радость, и любовь, и начало новой жизни…
Глава 35
Альда
Хотелось чувствовать его губы – подвижные, горячие, живые.
Нельзя сказать, что Альда не знала поцелуев – знала. Но они отличались. Может, дело было в поспешной небрежности одних и какой-то ненатурально стерильности других. А может, дело было всё же в мужчинах, что никогда не спрашивали, нравятся ли ей поцелуи или прикосновения.
ebooksa