– Она, наверное, солгала, чтобы… кто знает, зачем мамы делают это? Никуда не уезжала. И замуж не выходила.
Какая теперь разница? Зачем копаться в прошлом, когда настоящее – вот оно, стоит лишь руку протянуть.
– Юля…
– Что?
– Может, чаю попьём?
– Потом, Грэг, потом…
Пальцы её касаются щеки. А после мир взрывается. Летит по спирали в космос. В неизведанную галактику её голубых глаз. В бархатистость тёплой кожи. В сплетение пальцев, что смыкаются, как детали единого целого. И сложно оторваться. Кажется: убери руку – и они потеряются снова, как дети теряются в больших магазинах.
– Юлька моя… – вдох и выдох. Волосы её размётаны по плечам. Губы горят и манят. Жакет и кофту – с плеч. Не рывком, а медленно, осторожно, будто эта женщина – хрупкое стекло.
– Поцелуй меня, Грэг. Так, как можешь только ты, – просит она шёпотом и привстаёт на цыпочки, чтобы прильнуть, приклеиться, вплести пальцы в хвост. Стянуть резинку, растрепать пряди.
И больше не нужно ждать. Впиться голодным ртом. Выпить её жар и дыхание. Выбить стон, вызвать дрожь.
Ничего не забылось. Нет никакой неловкости. Они созданы друг для друга – и теперь он не просто думает так, а знает, уверен. Две детали, с идеальными впадинами и пазами, подогнанными шестерёнками. Одно движение – и механизм оживает, дышит, превращается в омут чувственности.
Он касается её груди – налитой, желанной. Проводит ладонями по соскам, что рвутся сквозь кружево бюстгальтера. Юля стягивает с него футболку. Удовлетворённо мурлычет, ощупывая мышцы.
– Мне так этого не хватало, – бормочет, задыхаясь, она.
Они раздеваются, отбрасывают одежду, как шелуху. Любуются друг другом. Не пропускают детали. Не могут насмотреться. Он – смуглый и сильный. Она – алебастрово-белая и нежная. Тонкие ручейки-венки растекаются по груди. Он – связка мускулов. Она – воплощение его мечты. Чуть округлый животик. Мягкая линия бедёр.
– Пойдём, – протягивает Грэг руку.
– Подожди, – мечется она вдруг торопливо, отыскивая в ворохе одежды телефон. – Ева. Я должна позвонить. Сказать…
И он не спешит. Смотрит на неё во все глаза. Как она движется. Руками её любуется, грацией. Только она, полностью обнажённая, может быть такой раскованной и естественной.
– Ева… я буду поздно. Мы тут с папой твоим…
Грэг слышит, как фыркает его дочь.
– Мам, ты как маленькая. Я поняла, поняла. Налаживаете контакт. Ну, я рада за вас. Не спешите. В кои веки я осталась дома сама. Свобода!
ebooksa