Святые наших дней

Католикос-Патриарх Ефрем II

Отец Гавриил переживал все это очень тяжело. Ему было больно видеть, как люди вместо поклонения Богу поклоняются идолам в виде вождей коммунистической партии. Он понимал, что коммунисты создали лже-религию со своими ритуалами, своими «святыми» во главе с Лениным, которого фактически обожествляли.

1 мая 1965 года для Церкви был субботой Светлой седмицы, а для государства – Днем международной солидарности трудящихся. В этот день во всех крупных городах Советского Союза шли первомайские демонстрации: люди выходили на улицы и под песни, лившиеся из репродукторов, шли по центральным улицам города мимо стоящих на трибуне местных руководителей.

Утром этого дня отец Гавриил вышел из храма после совершения литургии. Он увидел праздничное шествие, и сердце его воспламенилось. По свидетельству прихожанки, видевшей его в то утро, он сказал:

– Христа распяли, а они празднуют и сатану почитают! Ну все, хватит. Иду на муки, Господи! Знаю, что расстрела не избежать, но я всю жизнь мечтал пострадать за Христа.

Сказав это, он взял бутылку с керосином и спички, прошел через толпу к зданию Совета министров. На нем висел огромный, восьмиметровой высоты, портрет Ленина, подсвеченный лампочками. Отец Гавриил незаметно пробрался через толпу к самому портрету, облил его снизу керосином и поджег. Пламя моментально охватило полотно, а лампочки от огня стали лопаться.

Прп. Гавриил (Ургебадзе) сжигает портрет Ленина.

Фреска. Тбилиси

Перепуганные люди поначалу стали разбегаться, думая, что произошел теракт. А священник в это время громко кричал:

– Как вы можете поклоняться антихристу? Надо славить Господа Бога, Христа!

Увидев, что возле портрета никого нет, кроме монаха в рясе с крестом на груди, толпа ринулась на него и стала избивать его. Потом подоспели вызванные в срочном порядке солдаты, приехавшие на бронемашине. Они вызволили монаха из рук разъяренной толпы и увезли в тюрьму. От портрета к тому времени ничего не осталось, он сгорел дотла.

Весь в крови, с переломами костей, отец Гавриил был брошен в тюремную камеру на бетонный пол. А дальше начались допросы и пытки. От него пытались добиться признания, что поджог он совершил по заданию Церкви, но он всю вину брал на себя. От него требовали публичного покаяния, но он отказывался. Ему угрожали расстрелом, но он отвечал:

– Возьмите меня и расстреляйте.

Его пытались убедить, что Христос не воскрес, но он говорил:

– Если бы Он не воскрес, зачем был бы мне нужен мертвый Иисус? И разве глупыми были те апостолы, которые стали мучениками за Христа? Ваш Ленин мертв. Кому он нужен?

Его вновь и вновь спрашивали, почему он сжег портрет Ленина, но он отвечал:

– Почему сжег? «Слава великому Ленину»? Слава украшает Христа Бога!

Постепенно следователи приходили к убеждению, что перед ними сумасшедший. Его стали водить к психиатрам. Но он и тем говорил:

– Наступит время, и памятник Ленину вы своими же руками сбросите.

Из изолятора его перевели в камеру к уголовникам. Те поначалу встретили его враждебно, издевались над ним, заставляли его выносить ведро с испражнениями и убираться в камере. Но он этим не гнушался и сам стал это делать каждое утро. Постепенно настроение сокамерников стало меняться: