– Ты на Шуйских смотри.
– А чего мне смотреть на них? Я мысли этих панов знаю. При Иване Васильевиче они были готовы сапоги царю целовать. Помню, как однажды царь Иван сказал им, что поставит над ними татарина и будут они перед ним на брюхе ползать. И ползали! Знаю я эту подлую породу! Это тебе не польские благородные паны.
– Но и наш государь злит их ныне напрасно.
– А ты боишься их, боярин Федор? – усмехнулся Бельский.
– Бояться не для чего. А вот опаску держать стоит. Не слишком сии забавы царя на Москве одобряют.
Царь тем временем разметал стремянных стрельцов и решил устроить пешую потеху. На этот раз он командовал спешенными немецкими рейтарами. Против них стоять было приказано стрельцам приказа Протопопова.
Димитрий Иванович призвал слуг и вошёл в шатер. Там с него сняли гусарские доспехи. Для пешего боя они не годились. Были слишком тяжелы.
– Славно поработали, пан Велимир, – сказал царь, обращаясь к Бучинскому.
– Ты был первым, государь. Мощь твоей руки решила все дело.
– И гусарская сотня себя показала. Вот таких солдат мне надобно больше. Будь у меня пять тысяч крылатых гусар – кто посмеет бросить мне вызов?
– Но все же не стоит открыто пренебрегать московитами, государь.
– А что мне московиты? Я разве мало им дал? Моего отца они боялись, как огня.
– Твой отец правил не так милостиво, как ты, государь.
– Я выбрал иной путь, пан Велимир. Я не тиран, но если они вынудят меня им стать, то пусть берегутся.
Бучинский понимал, что царь говорит сгоряча. Он выиграл схватку и чувствовал себя героем. Но это его настроение быстро пройдет. Димитрий часто менял свои речи и то грозился, а то проявлял излишнюю уступчивость и даже трусость. Мог ли кто-нибудь сказать Ивану Грозному: «Государь, ты солгал!» А ему подобное говорили бояре постоянно.
Слуги одели на царя легкий кожаный доспех, и он принял легкую шпагу вместо и сабли.
– Пора начинать потеху, пан Велимир!
– Пора, государь!
– Готовь рейтаров!
– Они уже готовы, государь!