Любовь и проклятие камня

— Нет, только мы с тобой.

И Соджун замер, уставившись на любимую.

«Шутит?»— мелькнуло в голове.

Но нет. Елень не шутила. Она смотрела серьезно и спокойно, будто давно пришла к этому решению и даже успела смириться с ним.

— Возьмем с собой Хванге и уедем.

Капитан смотрел на Елень, и едва дышал.

— Ты говорил о поместье прадеда, где вы жили с Чжонку до возвращения в столицу, — продолжала она, — мы можем уехать туда. На первое время нам хватит денег, а потом будем жить гончарным делом. С тобой мне не страшно.

Она чуть привстала и коснулась губами губ. Что-то легкое тронуло душу, и тут капитан увидел впереди себя свет, словно заблудившийся в лесу нашел дорогу. Он уже хотел было ответить, но с улицы раздался страшный грохот в ворота. Мужчина сел, прислушиваясь, а потом поспешил из комнаты, подхватив свой ханбок. Елень поспешила за ним, но, охнув, вновь села на тюфяк. Соджун оглянулся.

— Оденься, — крикнул он и бросился вон, сдернув меч с подставки.

К воротам, в которые колотили древком копья, они подбежали вместе с Анпё. Чжонку и Хванге выскочили с мужской половины. В руках юноши меч, у Хванге — самострел, несколько болтов мальчик сжимал в кулаке.

— Господин капитан! Господин капитан! Откройте! Откройте! — раздалось из-за запертых створок, и Соджун, узнав говорящего, выдохнул.

Тяжелый засов был вытащен, и ворота открылись, Капитан и Анпё невольно зажмурились от света факелов, которые держали в руках стражники. Син Мён, возвышаясь на коне, узнал капитана и чуть кивнул.

— Собирайтесь, капитан! Нужно спешить! — приказал начальник стражи.

— Господин, могу я узнать, что случилось? — спросил хозяин дома.

Начальник стражи хмыкнул и осадил лошадь, которая никак не желала стоять на месте. В лице что-то мелькнуло, и в который раз в жизни Соджун почувствовал неминуемое и непоправимое.

— Его величество…, — начал он, но его перебил высокий молодой человек.

— Вы не смеете, начальник Син!

— Об этом завтра будет знать весь город! Даже последней собаке все будет известно! — рявкнул Мён, и тот смолк, повесив голову, а потом кивнул в сторону и тронулся в путь. За ним последовали всадники и пешие. Толпа, стоящая перед воротами Соджуна, значительно поредела.

— Так что с его величеством? — спросил Соджун.

— Его величество, король Танджон сегодня отрекся от престола в пользу своего дяди, его светлости принца Суяна[2], — ответил Син Мён.