Любовь и проклятие камня

— Ну не так…

— Нет, именно так и будет. И потом его казнят. Этого хочешь? А как мы будем жить без него?

— Матушка!

— Хватит нести чушь! Принеси мне таз с холодной водой и тряпку.

— Давайте, я вам помогу!

— Принеси, что прошу. А потом Анпё помоги.

Сонъи выполнила поручение, и мать выпроводила ее с тем, что скоро вернуться мужчины, и их нужно будет кормить. Холодная примочка вызвала мурашки по всему телу.

«Завтра будет еще больнее. Что же такое сказать Соджуну, чтобы не напугать и не разозлить»,— подумала Елень, глядя на красно-лиловый синяк.

Мужчины вернулись в глубоких сумерках, стаскали мешки с глиной в мастерскую. Сонъи выскочила их встретить, поклонилась молодым господам и пригласила к столу. Соджун глянул на дом.

— А госпожа где? — спросил он.

— Отдыхает. Ездила с Анпё в таверну, отвозила посуду. Ужин готов, да и купельная тоже, — краснея, ответила девочка, так и не подняв глаз на капитана.

Но тот не присматривался, и потому не заподозрил ложь. Он кивнул и пригласил парней к столу. Уставшие, но довольные студенты Сонгюнгвана с удовольствием согласились, и все отправились в дом.

Наступила ночь. С низу горы веяло прохладой. Пахло молодой листвой, смолой и свежестью. Где-то недалеко заливался счастливый соловей, и в его пении слышались трепет и сладость. Соджун, выйдя из купельной в неподпоясанном ханбоке, остановился и заслушался. Сердце в то же мгновение отозвалось нежностью и волнением. Мужчина взъерошивал мокрые волосы рукой, и пальцы застревали в спутанных прядях, с которых все еще сбегала вода. Вымокший на спине ханбок холодил кожу, но на душе было легко. В женской половине, в комнате Елень, горел светец. Капитан улыбнулся. Завтра он ее увидит, и она будет смотреть ласково и нежно.

Соджун был так сильно погружен в свои мысли, что даже вздрогнул, когда его окликнул Анпё. Хозяин воззрился на слугу, переминающегося с ноги на ногу, и улыбка сползла с лица.

— Что? — глухо спросил он.

И Анпё в паре фраз все рассказал. Соджун сгреб его за грудки.

— И ты до сих пор молчал? — прошипел он, едва смиряя взбесившееся сердце.

— Госпожа…

— Пошел вон, — и с этими словами он оттолкнул от себя слугу, а сам бросился к женской половине.

Он влетел в дом, в два шага пересек расстояние от входной двери до комнаты Елень и дернул створку в сторону. Та обиженно стукнула в пазах.